– Женя, ну что там? – крикнул Шишков в трубку, не решившись, однако, выйти из дома.
– Все в относительном порядке, все живы и здоровы, не считая двух бандитов. Я сейчас отправляюсь в РОВД, если вам интересно, можете составить мне компанию, – добавила я, интуитивно предположив, что Шишков откажется от этого предложения. Интуиция меня не подвела.
– Нет, нет, – быстро откликнулся Эдуард Борисович, – лучше вы все нам расскажете, когда вернетесь… Кстати, а когда вы вернетесь?
– Не знаю, Эдуард Борисович. Но, как говорится, как только, так сразу.
– А Павел с вами? – спросил он.
Поняв, что речь идет об охраннике, я ответила:
– Да, со мной. Ему тоже нужно дать показания. Не волнуйтесь, ваш охранник в порядке.
– И слава богу, – облегченно выдохнул Шишков. – Ну, давайте!
В полиции мы провели два с половиной часа, и это еще быстро управились. Я мысленно уже приготовилась к тому, что вернусь к Шишковым лишь под утро. Мы с охранником Павлом Алексеевым подробно все рассказали, и майор Журавлев, сопоставив наши показания и не найдя в них разногласий, решил, что нас можно отпустить. Виктору Андреевичу с его охранником в этом смысле повезло меньше: их оставили в РОВД на неопределенный срок. Хотя сегодня им несказанно повезло в куда более важном смысле: оба остались живы и даже не были ранены, за исключением рассеченной губы охранника Аслана Гулиева.
Как мне удалось узнать за время нашего пребывания в РОВД, бандиты, напавшие на дом Виктора Андреевича Лопатина, действовали, как всегда, стремительно и дерзко. Замок в воротах они просто прострелили, а когда охранник выскочил им навстречу, его ударили прикладом. Однако Аслан оказался парнем проворным и сумел уклониться, так что приклад скользнул по его губе. Он выхватил автомат и выстрелил в нападавших. Один из бандитов был убит. Другие так просто сдаваться не собирались, и завязалась перестрелка, которую и услышала я по мобильному телефону Шишкова.
– И как же ты не растерялся? – спрашивал Журавлев Аслана, не то с недоверием, не то с восхищением.
– Я в горах вырос, – словоохотливо отвечал тот. – С детства учился с оружием обращаться. Отец учил. Отец воин был, настоящий! Его боевики убили, когда он не захотел в банду идти.
Журавлев подозрительно покосился на горца, но беседовать на эту скользкую тему не решился. А Гулиев продолжал:
– Брат его живым остался, он нас с мамой оттуда и вывез. Мне повезло, меня Виктор Андреевич на работу взял. Никуда не брали! А Виктор Андреевич мне – как отец. Его защищать я всегда буду, иначе – куда мне деваться?
Мне стала понятна преданность Аслана хозяину, неоднозначная, но все-таки сильная. Действительно, лишившись своего хозяина, он автоматически оставался без работы – наверняка высокооплачиваемой. И куда ему деваться в наших не очень-то, честно говоря, гостеприимных к кавказцам краях?
– Я в дом отступил, двери закрыл, оттуда стрелял, – рассказывал Аслан. – Виктор Андреевич сверху прикрывал, у него автомат есть.
Журавлев оживился и посмотрел на Лопатина.
– И разрешение, командир, и разрешение, – снисходительно пояснил тот. – У меня с документами всегда полный ажур – что дома, что на работе.
– Не сомневаюсь, – склонил голову Журавлев. – А где вы обращаться с оружием на-учились, Виктор Андреевич?
– В Афгане мне довелось побывать, – расплылся он в добродушной улыбке, словно пребывание в Афганистане в годы войны там было одним из самых приятных воспоминаний в его жизни. – Правда, недолго, полтора месяца всего. Попал туда под конец кампании, когда уже войска наши оттуда выводили. Но там за полтора месяца нас большему на-учили, чем других салаг – за два года в каком-нибудь стройбате!
– Понятно, – кивнул Журавлев.
Дальнейший рассказ Лопатина и Гулиева совпадал с тем, о чем поведала я. Решений каких-либо – о том, что делать дальше, – пока что ни у кого не было. Предстояло узнать результаты дактилоскопической, баллистической и прочих экспертиз, в частности, и установить личность убитого бандита. А также – выяснить, кому принадлежит машина марки «Хэндай», стоявшая в кустах.
– Товарищ майор, – обратилась я к Журавлеву на прощание. – Вы уж уважьте меня, поделитесь со мной информацией, когда она появится. Я, конечно, и сама все могу узнать – друзей у меня хватает, – просто не хочется лишний раз их напрягать, когда можно узнать все из первых рук, у компетентного человека!
Журавлев улыбнулся.
– Я, Евгения Максимовна, на лесть не поддаюсь! – погрозил он мне пальцем. – Так что вы это бросьте. Но информацией поделюсь. Если и вы, в свою очередь, обещаете со мной делиться.
– Чем? – удивилась я.
– Ну, например, деталями каких-то разговоров вашего клиента… – многозначительно произнес Журавлев. – Он же наверняка будет обсуждать этот вопрос со своими друзьями, приятелями… Будет, будет, он в штаны наложил – будь здоров. А вы слушайте, слушайте, Евгения Максимовна! Вдруг и всплывет что-нибудь интересное?
– Я всегда начеку, товарищ майор, – ответила я, ничего определенного не пообещав Журавлеву, и на этом мы с ним распрощались – до поры до времени.
Домой к Шишкову мы с Павлом возвращались на такси, благо вызвать его в любое время суток не составляло никаких затруднений. Собственно, Шишков по нашей просьбе мог прислать и личного шофера, но мне не хотелось докучать Эдуарду Борисовичу такими мелочами. Он и в самом деле, по выражению майора Журавлева, наложил сегодня в штаны, так что пусть поспит спокойно. Правда, я была уверена, что Шишков вряд ли вообще сомкнет глаза. И вообще, скорее всего, ему придется переходить на сильнодействующие успокоительные и снотворные – алкоголь теперь точно не снимет его стресс.
Как я и предполагала, в некоторых комнатах коттеджа горел свет. Оставшаяся в доме охрана в лице напарника Павла бодрствовала во дворе. На наш звонок парень открыл ворота и вопросительно посмотрел на Алексеева. Тот только рукой махнул, вытирая ладонью лоб, на нем остались грязные подтеки.
– Не спит? – кивнула я на окна.
– Нет, – ответил охранник, поняв, что я имею в виду хозяина. – Коньяк глушит.
– Так ведь и сопьется, – со вздохом произнесла я. – И, главное, это уже не успокаивает… Ладно, я иду в дом. Спасибо еще раз, Павел.
– Да мне-то за что? – хмыкнул Алексеев. – Вам спасибо!
Я прошла в дом, разулась, надела тапочки и направилась в комнату, из-под двери которой виднелся свет. Это был кабинет Шишкова. Эдуард Борисович сидел на кожаном диване и потягивал коньяк прямо из маленькой плоской бутылки. Перед ним стояла пепельница, в ней горкой возвышались окурки. В кабинете было дымно и душно.
– Может, вентиляцию включите? – попросила я.
Шишков молча нажал кнопку на пульте, и по комнате начал циркулировать прохладный поток воздуха.
– Ну что, что? – поднял он на меня покрасневшие глаза.