– Тогда съездите к нему.
– Но я его не понимаю!
– Позвоните мужу, он вам по громкой связи переведет, – внесла предложение Вероника.
Мы снова дружно закивали.
– Я машину водить не умею. А она в гараже стоит, – не унималась девица. – Ой! Извините!
Она покраснела, как помидор, и попятилась в свою квартиру. Я опустила глаза и скомандовала:
– Стоять!
Девица перепугалась и замерла. Белые зайчики утратили свою пушистость: они внезапно оказались в луже стекавшей по ногам этой бедняжки воды.
– У тебя воды отошли! Ты рожаешь! Быстро в роддом! – заорала я на всю лестничную клетку.
Домочадцы повскакивали на ноги, побросав мои вещички, и, подхватив девицу под руки, рванули вниз по лестнице.
– Стоять! – вновь заорала я.
Василий с Денисом от страха бросили беременную и уставились на меня.
– Документы твои где? – спросила я полуобморочную беременную.
– Там, на тумбочке, – слабо махнула она рукой.
Мы с топотом понеслись наверх. Обежав всю ее квартиру, мы наконец нашли документы в прихожей, схватили их и поскакали вниз через три ступеньки.
– Стоять! – в третий раз заорала я, когда мы миновали еще один марш.
– Что еще?! – проревел Василий.
– Ключи от машины где?
– Там, на гвоздике…
Мы опять поскакали наверх, пыхтя от натуги. Обежав вторично всю квартиру и найдя ключи – естественно, тоже в прихожей, – мы горохом посыпались вниз. Мужики вновь подхватили еле живую беременную и поскакали вниз с удвоенной скоростью. Схватки, судя по ее пыхтению и стонам, становились все чаще.
– Стоп! – заорала я, когда мы пролетели второй этаж. – Вещи для роддома!
– Там, на стуле, – провыла, превозмогая боль, роженица.
Мы снова бросили этого несчастного рыжика и помчались в квартиру.
Еще один забег, и я отброшу лапти, подумала я, пытаясь протиснуться одновременно с Ползуновым в дверной проем.
Обежав в сотый раз всю квартиру и найдя вещи – как всегда, в прихожей, – мы, задыхаясь от постоянной беготни, спустились вниз, подхватили дышавшую, как собачка, Олечку – спасибо Денису, сообразил спросить, как ее зовут, – и помчались дальше, вниз.
– Стоп! – пискнула я, когда мы проскочили второй этаж. – Дверь не закрыли!
Все, включая Олечку, взглянули на меня горящими от ненависти глазами и молча побежали дальше. Ну, нет так нет, пожала я плечами, пусть ее квартира стоит нараспашку.
Мы кубарем влетели в гараж и тормознули у синего «Ягуара».
Денис прыгнул на заднее сиденье, следующей стали загружать – вперед спиной – Олечку.
Маленькая, худенькая, с огромным животом и дрожащими от страха губами, она вызывала щемящую жалость. Бледная до прозрачности кожа, усыпанная веснушками, носик-кнопочка вздрагивает в такт ее завываниям. По тому, как она согнулась, было понятно: времени в обрез.
Василий вскочил на водительское место и обалдел.
– А руль где?!
– Елки! Тут же правостороннее движение! – хлопнула себя по лбу Вероника.
– Э, нет. Ведите вы, – проворно выскочил из машины Ползунов.
– Я не поведу, – сразу отмела я это предложение.
– Я пас, – так же твердо решила Ника.
– У меня прав нет! – проорал с заднего сиденья Денис, пытаясь перекрыть Олечкины стоны.
– Рожаю! – завизжала Олечка так, что у нас заложило уши.
– Хватайте ее, бежим на дорогу! – скомандовала я, бросаясь к выходу из гаража.
Я бежала впереди, размахивая авоськой, позади неслись Василий с Денисом, таща на руках громко орущую от страха и боли Олечку. Последней скакала Вероника, пытаясь опустить задравшееся до неприличия просторное Олечкино платье.
Минуя тротуар, мы выскочили на проезжую часть, вопя и размахивая бедной Олечкой, как флагом. Машины с ужасом шарахались от нас в разные стороны.
– Надо что-то делать! Вон, уже полиция нами заинтересовалась! – прокричала я, бешено размахивая сумкой перед носом очередного водителя.
– Вот и отлично, она ее и довезет! – обрадовалась дочь.
Около нас тормознул полицейский фургон. Пока полицейские с важным видом вылезали из машины, мы уже бодро загрузились в фургон, так что теперь они никак не могли нас обнаружить.
– Мы здесь! – проорала я сорванным от постоянного крика голосом. – Поехали!
Подбежав на крик и увидев на полу привалившуюся к Денису и раскинувшую в разные стороны ноги Олечку, пыхтевшую как паровоз, с наползавшим на глаза пузом, полисмены сначала отскочили с ужасом, но потом, к счастью, опомнились и, включив сирену, наконец-то помчались в нужном направлении.
Мужчины сидели на полу по обе стороны от беременной. Лица у них были испуганные.
– Смотрите, не задавите ее, – предупредила я.
– Отстань, мы и сами боимся! – провыл вжавшийся в переборку Денис.
Василий, втянув свой немаленький животик, распластался по двери.
– Ты адрес сказала, куда нам ехать? – уточнила я у Вероники.
– Да я его и не знаю!
– Куда же мы едем?!
– Да тебе не по фигу ли? Лишь бы в больницу.
Будущая мать сидела, закусив губу. Она то сипло скулила, вцепившись одной рукой в коленку Дениса, другой в ворот Ползунова, то дышала по-собачьи. Те, с вытаращенными от испуга глазами, дружно пели ей песню про день рождения и голубой вертолет.
Только бы довезти, в ужасе подумала я. Полицейские гнали машину с риском лишиться своих погон.
– Не могу больше! – заорала Олечка диким голосом, когда машина притормозила у светофора.
Она навалилась на Дениса, задрала ноги на Ползунова и начала тужиться!
– Вероника! – завопила я. – Она рожает! Стучи им, пусть тормозят!
Полицейский вжал клаксон до упора и, расталкивая другие автомобили, стартовал на желтый! В паркинг мы влетели, как воплощенное безумие. Машина затормозила у лифта, и Вероника с криком: «Я за врачом!» – унеслась, полицейские – за нею. Мужики, сидя на полу, синие от ужаса и мокрые от пота, вопили вместе с роженицей. Я выскочила из машины, открыла заднюю дверцу и глянула внутрь.
О господи! Да сейчас уже головка младенца покажется! Я вытащила наружу Василия – он тут же присел у колеса, совершенно одуревший от этих переживаний, – расстелила на сиденье пеленку, которую нашла в пакете с вещами, и приготовилась к худшему.
– Так. Отлично! Олечка! Без паники! Врачи будут через минуту, – утешила я скорее себя, поскольку ей, по-моему, было уже все равно. – Ты все делаешь правильно! Дыши. Дыши!