– Зачем нам идти в разные стороны? Она ведь в одном направлении бежала? – недоумевающее пожала плечами Вероника. – К тому же, мы тоже можем потеряться.
– Чепуха. У вас есть деньги, мобильники, и вы знаете название отеля. А что касается направления поисков, они оба могли кружить вокруг того перекрестка. И все! Хватит спорить! Я уже зверею.
– Может, мы хоть выспимся для начала? – робко тявкнул Диня.
– Когда потеряешься ты, обещаю, раньше обеда мы искать не начнем, – зло рявкнул Василий. – У нас фото ее есть?
– Да, в фотике, сколько угодно.
– А на бумаге?
– Нет, распечатать надо.
– Так, Вероника, быстро к Раджу, пусть он немедленно этим займется.
– Так ведь ночь уже!
– Наплевать! Я сказал – немедленно! Завтра, в пять утра, вы должны стоять с Юлькиными фотографиями в руках на перекрестке. Ясно?
– Да, – дружно ответили мои детки и отправились исполнять Васины указания.
На следующее утро, выйдя из гостиницы в пятнадцать минут шестого, зябко ежась и зевая во весь рот, члены моего семейства изрядно удивились. Вся набережная была запружена людьми. Ступенчатые спуски к воде уже были заняты мальчишками, торговавшими цветочными гирляндами и светильниками. Тут же рыбаки отчаливали от берега за утренним уловом. Паломники и туристы загружались в катера и лодки, чтобы увидеть восход солнца над Гангом, светило еле-еле угадывалось за мутным маревом моросившего дождя.
В воде, зайдя в реку по пояс, стояли сотни молящихся, да нет – их были тысячи!
Женщины заходили в воду прямо в одежде, некоторые мужчины были в одних набедренных повязках, кто-то – полностью одет. Некоторые умывались, кто-то стирал белье, большинство совершало ритуальное омовение.
Торговцы раскрывали свои выцветшие зонтики, продавцы фруктов бережно раскладывали товар.
Вся эта масса людей непрерывно двигалась, жила, шумела, и сонливость с моих замерших от удивления родственников как рукой сняло.
– Ну вот! – бодро воскликнул Василий. – А вы – «рано, рано». В самый раз! Радж, рикшу!
И они направились искать меня.
Рикша не спеша тянул свою допотопную повозку по оживавшим улицам, когда навстречу этому маленькому поисковому отряду из-за угла вышла диковинная процессия, сопровождаемая полицейскими.
Сотни три абсолютно голых мужчин – если не считать цветочных гирлянд на их шеях – двигались в сторону реки. Полицейские бдительно охраняли это шествие.
– Кто это? – удивленно спросила Вероника.
– Это секта «Нага-садху». Они не признают ношения одежды, – заявил Денис. – Мне Радж о них рассказывал.
В это время кто-то бросил камень, и, к счастью, тот, никого не задев, упал в середине толпы обнаженных паломников.
– В чем дело? – забеспокоилась моя дочь.
– Понимаешь, в Индии обнаженное тело – табу. Даже муж и жена не должны видеть друг друга голыми, – пояснил Радж.
– А как же ваши храмы? На росписях в них такое можно увидеть! Жаль, Юльки нет, она бы сказала, как они называются, – встрял в их разговор Василий.
– Это другое. Это – божественное олицетворение жизни.
– А по-моему, если относительно росписей и скульптур такое позволено, то и прогулка голым по улице – тоже не преступление.
– Естественно, не преступление. Поэтому их и охраняют полицейские. Но своим видом они наносят оскорбление другим верующим. Конфликт интересов, – сказал Радж.
Вероника всерьез задумалась об особенностях семейной жизни большинства индусов.
Прибыв на уже знакомый им перекресток, Радж и мои дети получили на руки мои фотографии и маршруты, заранее разработанные Василием – сон его так и не посетил, всю ночь ему мерещились разнообразные кошмары: то меня насилует кучка оборванцев в темной подворотне, то я лежу убитая где-то на дне Ганга, или Стасов пытает меня, желая узнать местонахождение остальных членов нашего семейства…
После пяти часов такого психоза Василий стал очень нервным, осунувшимся и угрюмым.
– А если мы вдруг встретим Стасова? – поинтересовался Денис, доставая из кармана фото Аллы и Ани.
– Я что, не по-русски выразился?! – рявкнул добрый отчим. – Пока мы вашу мать не найдем, меня ничто больше не интересует! Ни Стасов, ни эти дурр-ры! Сами виноваты, что вляпались! А я – дурак, что вас всех с собой потащил! Отправил бы вас на Майами-Бич, и дело с концом. – Он горько вздохнул и обвел тяжелым взглядом моих деточек.
Радж, который явно хотел отправиться на поиски на пару с Вероникой, видя, в каком настроении пребывает босс, даже не заикнулся о смене своего маршрута.
…В двенадцать часов ночи, забрызганные грязью, уставшие и голодные члены поисковой группы собрались в отеле.
– Я больше не могу! Если мать завтра не найдется, я с ума сойду! С ней точно что-то случилось! – зарыдала от бессилия и усталости Вероника.
– Вася, пора подключать власти, это не шутки. Ее больше суток нет! – И Денис, отвернувшись к стене, размазал что-то такое кулаком по лицу. – Заплати им, пусть они прочешут город насквозь. Пожалуйста!
– Да что я, против? Лишь бы подействовало! Радж, есть шансы, что они ее найдут?
– За деньги – да. Но стоить это будет недешево.
– Плевать. Еще один день подобной неизвестности, и я с ума сойду!
– Я сейчас же отправлюсь в управление полиции. Хотя, нет. Сейчас это бессмысленно. Необходимые распоряжения может дать только начальник, а он уже давно спит. Придется подождать до завтра.
Вероника тихо ревела, сидя в кресле. Денис опустился на подлокотник и обнял сестру, спрятав лицо в ее волосах. Радж смотрел на них с глубоким сочувствием и просто не знал, куда кинуться, лишь бы им помочь.
Василий сидел у стола, уронив голову на руки.
– Я сегодня Стасова видел, – приглушенным голосом сказал Денис, не поднимая головы.
– Что?! – подпрыгнул Ползунов.
– Да. Где-то около часу дня, – так же вяло и безучастно ответил Диня.
– Ну? – подторопил его отчим.
– Выходил из какой-то занюханной конторы, кажется, туристической.
– Ты проследил за ним? – спросил вскочивший и забегавший от волнения по номеру Василий.
– Нет. Ты же сам нам не велел! Утром приказал – пока мы маму не найдем, никаких Стасовых.
Василий Никанорович секунды две молча смотрел на юношу, потом повернулся к стене и что есть сил врезал по ней собственным лбом. На стене появилась внушительная вмятина.
Радж подпрыгнул от неожиданности, вытаращил глаза и приготовился к позорному бегству, посчитав свою службу у этого сумасшедшего слишком большим риском, даже за сто долларов в сутки.