Но это вовсе не повод вести себя ТАК!!
От этой парочки перла такая энергетика, что стены буквально вибрировали, и вполне мог случиться камнепад снаружи!
И чуть не случился, между прочим, особенно после их последнего… последней…
В общем, когда этот белоголовый, который был у обитателей гор одним из главных, запрокинул голову и застонал так громко, что его стон поглотил крик девушки, стены ощутили мощнейший выброс энергии, ушедший вверх.
И врезавшийся там, на вершине горы, в вековой валун, наполовину вросший в землю.
Валун покачнулся раз, другой, потом с кряхтеньем завалился набок, выворачивая корни мха, и медленно покатился к обрыву. За ним, шурша от нетерпения, суетливо торопились камни поменьше, предвкушая развлечение.
Еще бы – они столько лет пролежали на одном месте, разглядывая один и тот же, осточертевший за века пейзаж! А тут – неожиданный вояж, переселение на новое место жительства, да еще и такое веселое!
Что? Камнепад может натворить бед? Покалечить кого-то?
Ну и фиг с ними, с этими кем-то, кто бы они ни были – звери, охотники, белоголовые… Разве можно сравнить их жалкие жизни с таким редчайшим кайфом?!
Но когда до обрыва оставалось буквально полметра, валун вдруг остановился. И толпа камней, следовавшая в фарватере, тоже замерла – сначала с недоумением, потом – с разочарованием.
Опять не получилось…
В общем, та еще ночка выдалась! Да и остаток дня перед ней не лучше был!
Но вот уже полтора часа, как эти двое угомонились. И спят теперь, прижавшись друг к другу так, что невозможно разобрать, где чья нога или рука.
Хотя нет, возможно: размеры разные. Но и только.
На широкой кровати лежало сейчас мифическое существо – андрогин. Нет, не современное, лишенное каких бы то ни было внешних признаков пола нечто, а то самое, совершенное существо, состоявшее из мужской и женской части. И своим совершенством прогневившее Небо. За что и было наказано разделением.
И кучей препятствий, нагроможденных на пути ищущих друг друга половинок, из-за которых найти СВОЮ практически невозможно.
Большинство и не находило, соединяясь с чужими…
Чужую судьбу примеряют
В надежде: а вдруг поможет?
Но рвется в плечах, мешает,
Сползает чужая кожа…
Но здесь, сейчас случилось чудо.
Они нашли, они смогли. Они соединились в единое целое, и никто никогда больше не сможет их разлучить.
Или… сможет?
Вернее, смогут.
Одна из стен, только что казавшаяся монолитной, бесшумно уехала в сторону, и в комнату вошли четверо.
Трое мужчин и женщина.
Светловолосые, светлоглазые, подтянутые, с правильными чертами лиц, на которых при виде обнявшейся парочки появилось брезгливое выражение.
Отчасти визитеры были немного похожи на спящего мужчину, но только отчасти. И дело вовсе не в том, что все они были гораздо старше, просто… Они казались неудачными пробами человеческих заготовок по сравнению с ним. Да, черты лица правильные, но не совершенные. Да, волосы светлые, но не платиновые. А еще у них были обычные глаза – у женщины и одного из мужчин светло-голубые, у остальных – застиранно-серые.
И зрачки этих глаз тоже были обычными. Черные кругляшки, бесцеремонно рассматривавшие сейчас обнаженные тела на кровати.
Спящий мужчина, видимо, почувствовал эти свинцовые кругляши и заворочался, просыпаясь.
– Грета, включай парализатор, пока не поздно, – зашептал на немецком языке один из визитеров. – Ты же знаешь способности своего сына, особенно когда он недоволен.
– Знала, – проворчала женщина, вытянув в сторону кровати руку, в которой тускло отливал металлом странный прибор, отдаленно напоминающий пистолет, только с очень широким дулом. – Я думала, что знаю своего сына, но увы… Гордость «Аненербе», результат стольких лет кропотливой работы, идеальный представитель нордической расы, обладающий, ко всему прочему, неожиданно мощной ментальной силой, мой сын Кай Ландберг, до сих пор смотревший вместе с нами в нужном направлении и разделявший основные догмы «Аненербе», едва не послал ко всем чертям так долго и тщательно планируемую операцию! И ради кого? Нет, не так – ради чего?! Потому что назвать эту самку человеко-зверя «кем» у меня язык не поворачивается! Как ты мог, сын?! Это же отвратительно!
– Это не твое дело, мама. – Было видно, что речь дается Каю с огромным трудом, язык еле ворочался, на лбу вздулись вены, он захрипел, оскалился и медленно, словно преодолевая многотонную тяжесть, начал подниматься.
– Грета, увеличь мощность! – запаниковал самый пожилой из визитеров.
– Она и так максимальная!
– Максимальная для нас, но он другой! Быстрее!
– А вдруг заденет эту девку? И мы сами испортим игру фон Клотца, на которую уже потратили немало средств и сил!
– Не заденет, луч направленного действия, ты же знаешь. А если слегка и коснется, большой беды не будет, наоборот – сон перейдет в потерю сознания, и она не сможет ничего увидеть и понять. Да давай же, он почти встал!
Женщина страдальчески скривилась и перевела рычажок прибора до упора.
Лицо наполовину поднявшегося Кая исказила гримаса боли, глаза закатились, он замычал и тряпичной куклой рухнул на кровать.
Грета отбросила в сторону парализатор и подбежала к сыну, трясущимися руками пытаясь нащупать его пульс. А потом обессиленно села рядом с ним, прикрыв обнаженное тело простыней, и устало улыбнулась:
– Он в порядке. Кажется. Во всяком случае, пульс только учащенный, но без перебоев.
– Ну вот, я же говорил – Кай выдержит. Он ведь у нас венец творения. – Мужчина подошел ближе и в упор уставился на лежавшую ничком Вику. – И что он нашел в этой самке? Да, миленькая, сложена неплохо, но эти ее темные волосы! И глаза карие, насколько я помню, да?
– Карие.
– Ну вот – типичная южная зверосамка! Как можно было увлечься ею, имея в невестах такое совершенство, как Брунгильда! И ведь он только что прилетел с обручения, свадьба через месяц! Не дай бог, Эрнст, отец Брунгильды, узнает о шалостях нашего герра Совершенство!
– Не узнает. Если только никто ему не скажет. – Женщина пристально обвела взглядом трех мужчин. – Именно поэтому я взяла с собой вас, членов Президиума Восточного подразделения «Аненербе». Я, как Президент этого подразделения, требую, чтобы вы поклялись Святым Граалем, что никто никогда не узнает о случившемся. Бруно?
– Клянусь! – пафосно квакнул тот, что рассматривал Вику.
– Вальтер?
– Клянусь!
– Генрих?
– Клянусь! – Самый пожилой выпрямился, а потом вопросительно посмотрел на Грету: – Но что мы будем делать с Каем, когда он очнется? Вряд ли он поблагодарит нас за случившееся.