Ее рука, лежащая в его ладони, необъяснимым образом лежала там столько, сколько он ее помнил. Или с того дня, когда она в аэропорту схватила ручку чемодана. Ему очень хотелось спросить, что она в тот раз делала в Лондоне. Но это позже.
— Я так счастлив! — услыхал он свой голос. Музыка умолкла, до них долетели смех и голоса. Горм в растерянности остановился, но Руфи не отпустил.
— Почему? — шепотом спросила она.
— Ты не понимаешь? Я тоже.
Он натянуто засмеялся, засмеялась и она. Совсем новым смехом. Как будто никогда раньше не смеялась.
— Фу! Эти противные комары! Идемте в дом! — сказала Турид за спиной Горма.
Несколько человек заполнили небольшую комнату, по ней распространился запах жареного мяса. Руфь немного отстралась от Горма, но руку ее он так и не отпустил.
— Расскажите, как это вы сразу нашли друг друга? И как хорошо, что тебе удалось вырваться из дома! — Турид протянула руку ей под локоть.
— Я ненадолго, должна вернуться со знакомыми, которые вечером поедут домой.
— Как глупо! А ты не можешь остаться? Родители Турстейна в отъезде, места всем хватит.
— Нет, не могу. Мне надо домой, а то утром Тур останется один.
— Хоть ты и современная женщина и не сменила фамилию, когда вышла замуж, но все равно оказалась в ловушке, — добродушно засмеялась Турид.
Пальцы Руфи окаменели в руке Горма. Красное платье резало глаза.
Как это он раньше не подумал? Она замужем?
— Кто это Тур? — спросил кто-то.
— Мой сын, — ответила она и выдернула руку, не взглянув на Горма.
Горм не понимал, что говорят, что делают вокруг, не знал, сколько прошло времени, он думал только о том, как бы остаться с Руфью наедине. Замужем? Какая разница! Он должен поговорить с ней. Должен узнать ее мысли.
Он не спускал с нее глаз. Пока они танцевали, он был спокоен. Но когда он вышел в уборную, его охватила паника: не дай Бог, она за это время уедет!
Нет, она сидела одна на ступенях крыльца и маленькими глотками пила красное вино. Она прислонилась головой к перилам и, казалось, была далеко отсюда. На коленях у нее лежал альбом с фотографиями, который она листала, не глядя.
Немного помедлив, он вышел и сел рядом с ней. Со страницы альбома Турстейн, лежавший на овечьей шкуре, улыбался ему беззубым ртом.
— Знакомишься с нашим героем? — Горм хотел, чтобы его голос звучал весело.
Она повернулась к нему.
— Такой же герой ждет меня дома, — сказала она.
— И ты должна вернуться к нему? -Да.
— Я на машине, могу отвезти тебя домой, когда захочешь.
По ее лицу было видно, что она вот-вот заплачет. Он сделал движение, словно хотел отодвинуться, но крыльцо было такое узкое, что он только придвинулся к ней еще ближе.
— Нет, это очень далеко. Не стоит... Довези меня до площади. Оттуда я поеду на машине со своими друзьями. Мы так договорились, — сказала она.
— Когда ты должна с ними встретиться?
— В час.
Он взглянул на часы. Одиннадцать.
— Идем, — шепнул он и протянул ей руку.
— Но еще рано?
— Пожалуйста!
Он проехал через город и выехал на берег. Она молчала, пока он не остановил машину на берегу и не повернулся к ней.
— Ты же слышал, я замужем.
Он положил обе руки на руль. Мерцающее фиолетовое вечернее небо прикрыло водную гладь и высветило тонкий слой пыли на приборной доске. Трава по краям канавы была выжжена солнцем, колокольчики засохли.
— Это не имеет значения. Мне важно узнать... что ты думаешь.
— Горм... — произнесла она нерешительно.
Странно, что она назвала его по имени.
— Что? — задохнувшись, откликнулся он.
— Мне так стыдно... Эта юбка, помнишь?..
— Значит, у тебя не было выхода. Зато благодаря этой мы встретились. Ты, наверно, давно сносила ее? Нет. Она мне теперь велика.
— Пойдем туда... в контору. Сейчас там никого нет. Будем только мы.
Он заметил легкую дрожь и не знал, когда она началась. У неё или у него? Вздох. У них было одно дыхание на двоих.
— Я не могу.
— Мы можем позвонить и сказать, что тебе что-то помешало, что...
Она отрицательно покачала головой. Они замолчали. Горм не знал, что ему делать с руками. Он выпрямился на сиденье и снова положил их на руль. Вцепился в него, чтобы удержать себя на месте.
— Ты мне тогда не позвонила?
— Я звонила, два раза, — пробормотала она, не поднимая головы. — Какая-то женщина сказала мне, что тебя нет в городе.
— Женщина? — В нем шевельнулось бешенство.
— Да.
— Старая или молодая?
— Я же ее не видела.
Неужели это случайно? Вот так случайно оказываются в аду? — подумал он и, постучав костяшками пальцев по рулю, повернулся к ней.
— Она говорила на диалекте?
— Да, по-моему, на южном.
— Что она тебе сказала?
— Уже не помню. Мне было так стыдно.
Руфь чуть шевельнулась и прикусила губу. Горм не мог больше сдерживаться.
Когда он прижался губами к ее губам, она замерла. Потом он почувствовал, что она отвечает на его поцелуй. Безудержная, трепетная страсть заставила его уплыть с ней далеко-далеко. Он запустил обе руки в ее волосы. И держал ее, пока они плыли вместе.
Ее руки у него на шее, под воротничком рубашки. Это прикосновение сделало его непобедимым. Не успев подумать, он обхватил ее, он должен был узнать ее всю. Главное, обнаженную кожу на шее и на плечах.
Он поцеловал ее в ямку на шее. Ощутил губами удары пульса. Потом груди под тканью платья. Он прижался к ним лицом. Твердые и горячие. Он мог бы заполнить ладонь ее грудью. Но сдержался.
— Мы с тобой еще встретимся? Когда ты опять приедешь в город?
— Не стоит. Ни тебе, ни мне от этого легче не станет, — прошептала она, уткнувшись лицом ему в шею.
Он немного отстранил ее от себя и стал водить кончиками пальцев вокруг ее губ. Она долго сидела неподвижно с закрытыми глазами. Густые ресницы лежали на тонкой матовой коже.
Когда Руфь ушла, Горма охватил гнев. Он так и не узнал, что она думает. Нужно было спросить, какого черта она вышла замуж. Мысль о том, что у нее есть муж, который в эту минуту, может быть, сжимает ее в объятиях, вызвала волну черной ярости, вершину которой венчала невыносимая пустота.