– А вот и наша Настя! – провозгласил режиссер, выводя из-за спины дочку. Та была облачена в наряд, который во всех деталях копировал одеяние Юлианы. Похоже, Марк сызмальства растит из дочки маленькую кокетку.
Гости загалдели, в том числе и трубногласый профессор Черновяц. Оставив ему на съедение бледного отца Сильвестра, я ретировалась на другой конец гостиной.
Михасевич нахмурился, увидев в дверном проеме Кирилла.
– Сын, ты сделал химию? – строго спросил режиссер.
– Папа, – ответил подросток, – ты обещал проверить, как я подготовился к завтрашнему тесту…
– Ты что, не видишь, у нас гости, – произнес Марк Казимирович. – Иди к себе, тебе пора ложиться…
– А ей не пора? – Кирилл указал на Настю.
Девочка подбежала к брату и, взяв его за руку, потянула в гостиную:
– Кирюша пришел! Папа, пусть он останется, а то мне с вами скучно!
Все рассмеялись, улыбнулся даже не склонный к юмору Михасевич.
– Хорошо, – сопнув, произнес он. – Только до одиннадцати, а химию… У меня нет времени на такие пустяки, запомни, сын, ты должен добиваться в жизни всего самостоятельно. Твой дед – самый известный поэт в стране, автор старого и нового гимна, мой дядя – уважаемый архитектор, он строил для Хомучека высотки в Экаресте, я вырос в богатстве и полной обеспеченности. Однако наперекор воле деда пошел на режиссерский и добился славы без его помощи.
– Марк Казимирович, – подхватил мэр Варжовцов. – Для нас такая честь, что вы выбрали именно наш городок для своей резиденции. Вы снимаете здесь свой новый сериал, мы ждем не дождемся, когда он выйдет на экраны…
Пошли стандартные дифирамбы в адрес Михасевича и его супруги, было видно, что даже самая грубая лесть – бальзам на душу Марка. Разговор вертелся вокруг нового телевизионного сериала, который снимал Михасевич.
– Это будет качественное отечественное кино, – говорил любивший слушать самого себя Марк Казимирович. – Чем сейчас забиты все каналы? Дешевые детективы и мелодрамы! Народу нужны не набившие оскомину пряники, а душистый черный хлеб! В истории есть такие увлекательные сюжеты, что не экранизировать их грех. Вот, например, русская императрица Екатерина, она так много сделала для Герцословакии, именно благодаря ее усилиям мы обрели свободу от Османской империи…
Тон задавал Михасевич: начали обсуждать то, как должна жить Герцословакия. По мнению Марка, выход был один – немедленное восстановление монархии.
– Отец Сильвестр, – обратился он к священнику, – подтвердите – король есть помазанник божий, то есть он угоден даже высшей силе. Все наши беды пошли от революций…
– Но позвольте, – влез в разговор профессор кислых щей, – революция была необходима, требовалось оперативным путем вскрыть гнойник…
– Бросьте! – пророкотал Михасевич. – При батюшке-короле все жили правильно, по-божески, а теперь… Только дворяне смогут вновь встать во главе движения за возрождение великой Герцословакии. Как известно, я из дворянской семьи, мой отец даже при Хомучеке не скрывал этого! А Юлиана Генриховна – из княжеской династии, она ведет свою родословную от последнего из королей Речи Посполитой…
Ну заливает, подумалось мне. Твой папаша во времена незабвенного социализма и думать боялся о том, что происходил из дворянского рода, а ты выставляешь теперь старого Казимира, придворного поэта при коммунистах, едва ли не главным диссидентом. Типично по-михасевически: забывать об истине и заменять ее лубочной картинкой.
Важная беседа была прервана болезненным вскриком Насти.
Михасевич, не договорив, бросился к ней. Девочка, зажав руку, стояла около сводного брата – насупившаяся и готовая разрыдаться.
– Она упала, – произнес испуганно Кирилл. – Настенька, тебе не больно?
– Ты обращаешься с сестрой, как с равной! – проревел режиссер, опускаясь на колени. Он с великой нежностью растирал девочке ушибленное место.
– Пап, а мне ни чуточки не больно! – произнесла Настя. – Кирюша, почему ты меня толкнул?
Последнюю фразу Марк не услышал, и я этому обрадовалась: иначе не миновать мальчишке прилюдной экзекуции. Михасевич считает, что обладает педагогическим талантом, и не имеет ничего против телесных наказаний – во всяком случае, в отношении сына.
Марка отвлекла Юлиана, которая потребовала себе чая, но не просто чая, а, во-первых, липового, во-вторых, горячего, в-третьих, из своей любимой фарфоровой чашки. Зоя немедленно удалилась на кухню.
– Ну ладно, красавица, – Михасевич поцеловал дочь в ручку. – Не скачи так и будь в следующий раз осторожнее.
Потом он обратился к сыну:
– Еще раз такое произойдет с Настей, и я запрещу тебе неделю пользоваться компьютером. Вот нынешняя молодежь, – сказал он, поворачиваясь к гостям. – Никакой ответственности или стремлений. Привыкли ко всему готовому. Поэтому и криминал везде…
Тема криминала была всем близка. Вспомнили о пропаже детей, все взгляды обратились на начальника городской полиции. Тот, еще не старый статный полковник, ответил:
– Ищем, дамы и господа, ищем. Вот даже из Экареста приехали нас учить, как нужно ловить маньяка.
– Так это маньяк? – фальшиво взвизгнула одна из дам. – Какой кошмар!
– Я лично в этом не сомневаюсь, – ответил начальник полиции. – Исчезновения странные, нашли уже четыре трупа, все девочки были похищены в равные промежутки и убиты одним способом – задушены. Но это не означает, что экарестцы должны вмешиваться в наши дела. Когда возникают проблемы с модернизацией таксопарка местной полиции, то они в стороне, а как только пахнет сенсацией и возможностью выслужиться, они тут как тут. Но, господа, давайте не будем говорить о работе, так хочется отдохнуть от всего этого.
– Смилуйся, господь, над душой грешника, – произнес отец Сильвестр.
Его низкий певучий голос был трагичен и полон скорби.
– Бог поможет вам поймать этого изверга. Он, вне всяких сомнений, больной человек, может быть, одержим злом. Его нужно лечить…
– Стрелять таких нужно, стрелять! – вставил мэр. – Когда этого урода изловят, то суд состоится здесь. И прокуратура потребует смертной казни.
– У нас в стране мораторий на смертную казнь, – подал голос профессор кислых щей. – Уверяю вас, далеко не все эти люди больны, я посвятил подобным типам многие годы своей жизни. Звучит парадоксально, но маньяки – чрезвычайно ранимые и жаждущие человеческой любви личности. Отец Сильвестр прав, необходимо молиться за их души, и я надеюсь, что он это и делает. Тем более, как говорил Лев Толстой, зло не искореняется злом…
Священник тяжело вздохнул и провел по бороде ладонью.
– Толстой ошибался, – авторитетно заметил Михасевич. – Со злом нужно бороться радикальными, жесткими средствами. Как быть с террористами, которые захватывают школы и больницы? А с выродками, которые убивают девочек, насилуют старух, отправляют детей на панель?