– Юля, а что привело вас в Староникольск? – спросил князь.
Она взглянула в его пронзительно-серые глаза. Это явно не праздный вопрос. Князь ею заинтересовался. Крестинина не успела ответить, потому что к Святогорскому подбежал взволнованный Лаврентьев и, даже не извинившись, прошептал тому что-то на ухо.
Князь изменился в лице, помрачнел и сказал:
– Прошу прощения, непредвиденные осложнения.
Затем он поспешно отправился за Виталием. Виктория Карловна с недоумением уставилась им вслед.
– Что же такое произошло, князь явно взволнован, я никогда не видела его таким.
Всеобщее внимание было приковано к происходящему. Никто не понимал, в чем же дело. Несколько рабочих суетились на дне котлована, мэр вытирал красную шею клетчатым платком. Его супруга сжимала руку своего странного сына, который, безмятежно улыбаясь, ковырялся в носу. Почепцов на цыпочках приблизился к котловану и попытался заглянуть вниз.
– Сейчас нас попросят удалиться, – с сожалением сказала Виктория Карловна. – Как выяснится, перерезали телефонный кабель или задели канализационный сток.
Появился князь. Его элегантный серый костюм был испачкан глиной, волосы растрепались.
– Виктория Карловна, – произнес он. – Прошу вас, вы должны следовать за мной.
Ничего не понимая, женщина направилась за Святогорским. Юлия осталась в одиночестве. Что же происходит?
Виталий, также вылезший из котлована, обратился ко всем присутствующим:
– Дамы и господа, мы наткнулись на электрический кабель. В целях вашей же безопасности мы просим вас покинуть строительную площадку. На северной террасе будет сервировано шампанское и фрукты, специально для вас. Прошу всех направиться туда!
Юлия не знала, что же ей делать. Виктория Карловна исчезла в котловане. К Крестининой подошел Виталий и сказал:
– Юля, тебе тоже лучше удалиться, поверь мне, так надо.
– Что происходит? – спросила она, однако бывший друг ей ничего не ответил. Виталий выглядел озабоченным. Юлия уселась на стул с твердым намерением дождаться Викторию Карловну. Никто не заставит ее покинуть это место.
Гости разошлись, вдалеке играла музыка, слышались веселые крики, хохот, детский плач. Праздник продолжался. Юлия поставила бокал на соседний стул. Она заметила Почепцова, который затаился неподалеку. Историк явно не собирался выполнять требование Виталия. Валерий Афанасьевич судорожно крутил бокал в руке. Юлия подумала, что он сейчас разобьет еще один. Почему он так взволнован?
Виктория Карловна подошла к Юлии и, склонившись, произнесла тихим голосом, чтобы Почепцов ничего не мог слышать:
– Деточка, я прошу вас, требуется ваше присутствие.
– Что такое, Виктория Карловна? – спросила Юлия. – Я ничего не понимаю.
Олянич слабо улыбнулась:
– Они обнаружили… Страшная находка, Юленька. Вы должны крепиться. Это вовсе не кабель…
Ничего не понимая, Юлия подошла к краю котлована. Князь подал ей руку, она спрыгнула на глинистое дно. Рабочие столпились около ковша экскаватора, который наполовину ушел в землю.
– Подойдите ближе, Юля, – сказал князь.
Крестинина повиновалась. Толпа расступилась, пропуская ее вперед.
В земле она заметила скелет. Не может быть! Человеческие останки – истлевшая одежда, пожелтевшие кости.
– Вот что вытащил на свет божий ковш экскаватора, – сказал мэр. – Черт возьми, кто-нибудь может дать мне сотовый, я должен связаться с милицией.
Виктория Карловна, не боясь запачкать желтое платье, опустилась на колени перед страшной находкой.
– Юлия, – произнесла она мрачным тоном. – Я не могу ничего утверждать, но посмотрите…
Крестинина склонилась над скелетом. Он, как она теперь поняла, был облачен в белое когда-то платье. Череп был заполнен землей, однако не оставалось ни малейшего сомнения – это женский скелет. Волосы, длинные черные волосы, прекрасно сохранились.
На платье, в которое был облачен скелет, была приколота брошь. И еще что-то. Юлия присмотрелась. Ей внезапно стало дурно. Она почувствовала, что может потерять сознание. Брошь в виде дельфина с сапфировыми глазками. Боже, такую же брошь, только с глазами-рубинами, она получила в подарок от бабушки. Бабушка говорила, что парное украшение было у Анны Радзивилл в день, когда дива немого кино бесследно исчезла в Староникольске.
Платиновый дельфинчик с сапфировыми глазками. И эта брошь украшает платье мертвой женщины, обнаруженной в парке княжеского дворца. И та же брошь блестит на платье, в котором запечатлена Анна Радзивилл на своей последней фотографии до ее исчезновения.
– Посмотрите, – сдавленным голосом произнес Александр Святогорский. – Брошью к платью приколот цветок, ведь так?
– Роза, это наверняка роза, – выдохнула Виктория Карловна.
Юлия присмотрелась. Олянич права. Засохшая, грозящая рассыпаться в прах роза украшала грудь скелета. «Цветочный убийца»!
– Никто не должен прикасаться к скелету, я известил полковника Кичапова, он в парке, вместе с семьей, через пару минут будет здесь, – сказал мэр.
Никто и не думал прикасаться к скелету. Юлия, как завороженная, смотрела на пожелтевшие кости, облаченные в лохмотья, бывшие когда-то чудесным белым платьем. Она не сомневалась – перед ней находился скелет ее прабабки, Анны Радзивилл, пропавшей 24 сентября 1916 года в Староникольске. Автор анонимного послания был прав – Анна мертва.
– Взгляните, – один из рабочих указал на шею скелета. Его туго обвивал полуистлевший шарф грязно-синей расцветки, на котором можно было распознать вышивку с изображением пурпурной розы.
– Юленька, крепитесь, – Виктория Карловна посмотрела на Крестинину. – Мне хочется ошибиться, но я уверена – это ваша прабабка Анна.
– Значит, она тоже стала жертвой «цветочного убийцы», – сказал мэр. – Боже мой!
Яркое августовское солнце отражалось в крошечных сапфирах броши-дельфина. Крестинина ощутила страх. Она буквально чувствовала мысли, которые прыгали в голове у всех собравшихся – Анну Радзивилл убил князь Феликс Святогорский. Задушил шарфом, который до сих пор был обмотан вокруг шеи жертвы. И вот, спустя почти девяносто лет, она стоит около останков своей прабабки, а рядом с ней – внук ее возможного убийцы.
– Боже мой! – повторила вслед за мэром Виктория Карловна.
Юлия ощутила нарастающую слабость, свет померк перед ее глазами. Она потеряла сознание, и если бы не молодой князь Святогорский, который подхватил ее, то Юлия упала бы прямо на тленные останки своей прабабки, Анны Радзивилл.
Когда сознание вернулось к Юлии, то находилась она уже не в парке княжеского дворца, а в удобной кровати, на втором этаже особнячка Виктории Карловны. Заметив, что Крестинина очнулась, директриса положила ей на лоб прохладную руку: