И непонятно, кого он в виду имел…
Потемкин шагнул в кабинет с бешено бьющимся сердцем, поклонился.
Екатерина единым взглядом оценила все: повязку, худобу, потухший взгляд.
— Здоров ли, Григорий Александрович?
— Благодарствую, Ваше Величество.
— О твоих напастях наслышана, помочь не могу, но не хочу, чтоб в одиночестве пропадал. Твоя голова России надобна. Коли можешь послужить, так не прячься.
— Я могу, только как, Ваше Величество?
Он намеренно не звал матушкой, словно подчеркивая образовавшуюся меж ними пропасть.
Да уж, такая пропасть, что и не перепрыгнуть, не то что перешагнуть… Екатерина старалась не смотреть на повязку, правда, не портившую красивое лицо Потемкина, напротив, черная ткань на лице придавала ему этакое разбойничье очарование. Одного не хватало Екатерине — блеска во втором глазу.
— Про Синод пока можешь забыть, на куртаги ходить не неволю, поедешь в Москву надзирать за пошивом новых мундиров, вот бумага о производстве тебя в поручики. Согласен ли?
Что он мог ответить? Что не согласен или что просит оставить к себе поближе в Петербурге хоть двор мести? Заметил Потемкин, как старательно отводила Екатерина взгляд от его повязки, понял для себя, что неприятен ей такой вид, но что он мог поделать?
Склонился:
— Согласен, матушка-государыня.
Было еще несколько фраз по новой должности, и вдруг уже у двери вслед услышал:
— Григорий Александрович…
Потемкин повернулся так, словно всю жизнь ждал этого зова.
— …в Москве не задерживайся… Только вернись прежним Григорием, научись одним глазом обходиться и живи, как прежде. Понял ли?
— Понял… — расплылся в невольной улыбке Потемкин. Нет, не себе она дает время привыкнуть, а ему, чтобы смущаться своего недостатка перестал, чтобы снова взор заблестел, чтобы вернулся к жизни не только внешне, но и душой!
— Как очнешься, напиши, другую заботу найду.
Вот именно эти последние слова, пересказанные Григорием Орловым своему брату Алехану, и послужили причиной нового разговора с Потемкиным. Разговор был коротким.
— Гриша, ежели поперек нашего Гришки к государыне сунешься, второго глаза лишу. Понял?
Потемкин усмехнулся:
— А ежели она сама его оставит?
Алексей Орлов стал серьезен, видно боялся такого поворота дел:
— Ну, до того далеко… Ежели отставит, тогда, конечно… Но одно помни: чтоб это не с твоей помощью было, ты меня знаешь, я за брата жизни не пожалею.
Рука Потемкина легла на плечо Алехана:
— Зря ты меня так. Я супротив Григория не шел. А ему посоветуй, чтоб не только достоинством своим старался, но и башкой тоже работал. С государыней умным надо быть…
— Без тебя знаю!
Потемкин уехал в Москву и вернулся ко двору только через три года, став действительным камергером.
Жаль, потому что у Екатерины и впрямь для толковых людей было много работы, даже Орлову о лени пришлось позабыть. Рядом с трудившейся как пчела Екатериной лениться было просто стыдно. Она сама была занята работой все то время, пока не спала или ела, а спала понемногу и долгие пиры в первые годы правления не слишком жаловала.
— Негоже, Гриша, время терять.
Орлов очень неглуп, только что не усидчив, тоже брался то за одно, то за другое. Первое поручение — возвращение старообрядцев да приезд иностранцев в Россию — сначала двинулось споро, оно и потом продолжилось, но уже без участия фаворита — тому надоело, нашлись другие дела.
Следующим было участие в Комиссии по межеванию. Это трудный, но необходимый вопрос, потому как четкие границы государственных и помещичьих земель никогда не проводились, предстояло разделить, чтобы не было злоупотреблений ни с чьей стороны.
Активно занимался Орлов жизнью крестьян, правда, находясь в Петербурге. В 1765 году было основано «Вольное экономическое общество» ради поощрения земледелия и домостроительства. Вначале называлось оно «Патриотическим», потом «Экономическим», потом согласились на «Вольное». Но суть от того не менялась.
Все расходы по организации самого общества Орлов взял на себя, и потому немедля был избран его председателем.
Июнь стоял в Петербурге теплый, но не жаркий, белые ночи уже на спад пошли, скоро темными станут, но пока еще не только в пять часов, но и в десять светло.
Слуги дома графа Григория Орлова на Васильевском едва успевали принимать кареты приезжающих. Дивились: что за напасть, дам не видно, а гости все серьезные, не то что гвардейцы — приятели Орловых. И то, в дом собрались граф Роман Илларионович Воронцов, профессор ботаники Иоганн Петрович Фальк, главный библиотекарь императрицы Иван Андреевич Тауберт, глава Медицинской коллегии Александр Иванович Черкасов, обер-прокурор Сената Иван Григорьевич Чернышов…
Слуги уж и головы потеряли от важных персон, коих собралось в большом кабинете Григория Григорьевича Орлова, помимо хозяина, двенадцать человек. Свят, свят! Никак беда какая стряслась или переворот новый готовится? Да нет, Орлов при государыне гоголем ходит, не допустит. Но чтоб к нему столь важные люди таким числом ездили… такого не бывало. Никак и гвардеец образумился?!
Заседание и впрямь было важным и исторически значимым. Тринадцать человек собрались, чтобы основать «Вольное Экономическое Общество», которое существует, вернее, активно работает с тех пор почти двести пятьдесят лет!
Иван Андреевич Тауберт был немало взволнован:
— Полагаю, господа, мы можем начать… Милостивые государи! Мы собрались здесь, чтобы сообща обсудить устав и план наших действий по созданию патриотического общества по исправлению российского земледелия и домостроительства…
Общество было создано, председателем его избран хозяин дома, а императрице сочинено письмо с просьбой о покровительстве.
Запнулись только на одном: как передавать написанное государыне — курьером или через руки председателя. Орлов закрутил головой:
— Полагаю, надо представителям общества самолично к государыне явиться и наши цели помимо письма изложить.
На том и порешили.
Орлов два дня ходил важный и какой-то таинственный, словно у него был готов подарок, о котором трудно не проболтаться. Екатерина выпытывала, но Гриша стойко молчал. Зато когда Екатерина услышала о задуманном и увидела своего Гришу во главе такой компании, даже прослезилась. Конечно, она понимала, что фаворита привлекли больше из-за его близости к ней самой, но ведь Григорий быстро показал, что не просто присутствовал на заседании, но и в делах разбирался, и действительно интересуется начатым делом.
К гордости за деловую инициативу своих помощников вообще прибавилась почти материнская гордость за ученика — Григория Орлова. Казалось, что Гриша научится управлять государством, всему научится.