До последнего не дошло – на каторгу пожаловали представители оккупационных войск германского кайзера. Заключенных выстроили на площади, они видели, как распахиваются ворота и въезжает длинный, приземистый, похожий на тупоносого крокодила черный автомобиль с откидным верхом. В авто находились крупные немецкие военные, судя по красивой форме и знакам отличия, полковники и генералы.
Начальник каторги суетился, он подскочил к немцам и открыл дверцу автомобиля. Первым из него вышел высокий пузатый военный – на его груди звенели и тряслись Железные кресты, а лицо выражало безмерную брезгливость.
Вслед за автомобилем промаршировали немецкие солдаты в остроконечных касках и с винтовками. Маргарита испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она была безумно рада тому, что получила временную передышку. С другой – самые невеселые предположения подтвердились: немцы захватили крошечное княжество на Средиземноморском побережье.
Генерал вальяжно прохаживался по площади, ритмично ударяя плеткой по сверкающему голенищу кожаного сапога, начальник каторги, как побитая собачонка, бегал за ним и что-то объяснял срывающимся, истеричным голосом. Заключенным доставляло небывалое удовольствие наблюдать, как их всесильный хозяин, который не знал жалости и мог сам ударить или даже убить того, кто ему не нравится, пресмыкается и заискивает. К всеобщему удовольствию, генерал отмахнулся от начальника, как от назойливой мухи, и того немедленно схватили два рослых солдата.
Толпа загудела, кто-то громко сказал:
– И пусть паршивого пса расстреляют, он этого заслуживает!
Генерал махнул плеткой, немцы выстроились в колонну. Нацепив пенсне, генерал вышел на середину площади, за ним последовал один из адъютантов. Немец лающим голосом сыпал фразами, адъютант переводил их на французский.
– Заключенные! Я, генерал победоносной армии немецкого кайзера Вильгельма Второго, барон Готтхард фон Ланштайн, довожу до вашего сведения, что войска бывшего великого князя Бертранского Мишеля-Оноре сдались без боя, а глава вашего государства принял все условия капитуляции, предложенные ему германским рейхом. Это событие имело место две недели назад. Отныне Бертран становится провинцией Германии!
Среди заключенных раздались крики, солдаты вскинули ружья, генерал продолжил:
– В мою задачу входит обеспечение порядка в местах, где отбывают наказание преступники. Однако, как известно, германское правосудие и юридическая система являются самыми совершенными во всем мире, поэтому мне поручено взять под свой контроль пересмотр ваших дел!
Маргарита не могла поверить тому, что слышала – неужели понадобилось, чтобы Бертран потерял независимость и оказался под пятой немецких оккупантов, чтобы наконец кто-то принял решение пересмотреть дела каторжан?
– По сведениям, находящимся в моем распоряжении, многие из вас были несправедливо приговорены к отбытию наказания в этом ужасном месте. Германское правительство и кайзер лично выступают против использования людей, пусть и провинившихся перед обществом, в качестве древнеегипетских рабов. Я приказываю немедленно запретить работу в каменоломнях!
Раздались одобрительные крики, генерал самодовольно усмехнулся, ему нравилось выражение верноподданнических чувств.
– Но это не значит, что те из вас, кто заслуживает изоляции и многолетнего наказания, получит свободу. Дело каждого заключенного будет рассмотрено мною лично, а также неподкупными и принципиальными немецкими юристами. Осужденные напрасно будут немедленно освобождены, а преступники останутся в местах заключения до полного отбытия вынесенного приговора!
Маргарита почувствовала, что ее шатает. Она, как и все заключенные, искренне верила в то, что освобождение не за горами.
Генерал фон Ланштайн, хлопнув плеткой по сапогу, проревел:
– Вы становитесь подданными германского рейха, и к вам будут применяться немецкие законы. Тот, кто посмеет оказать нам сопротивление, будет расстрелян. Тот, кто выкажет неповиновение или неуважение, будет расстрелян. Тот, кто проявит несогласие или станет помогать партизанам и повстанцам, будет расстрелян.
На этом обращение представителя оккупационной власти завершилось. Заключенных развели по баракам, и там всю ночь напролет обсуждалась только одна тема – когда же каторжанам предоставят свободу. Никто из них, даже самые матерые и закоренелые преступники, на совести которых были многочисленные жертвы, не сомневался, что отбывает наказание незаслуженно и что немецкий военный суд обязательно их освободит.
Скоро восторги по поводу порабощения Бертрана немцами поутихли. Тевтонские завоеватели не скрывали, что в их цели входит вывезти из княжества как можно больше ценностей. Работу в каменоломнях возобновили, и заключенные трудились с пяти утра до девяти вечера без перерыва – немцы эшелонами отправляли к себе на родину тонны бертранского мрамора, знаменитого на весь мир своим непередаваемым зеленоватым оттенком.
Бывший начальник каторги был публично расстрелян, так как, окончательно потеряв голову, влепил генералу фон Ланштайну пощечину. Немцы не церемонились, тот, кто пытался бунтовать или хотя бы выражал недовольство качеством еды и жаловался, что при оккупантах во много раз хуже, чем раньше, тотчас умирал.
Странное дело, но немецкий суд на самом деле пересматривал дела. Пересмотр приговора суда в отношении Маргариты был назначен на конец декабря. Девушка простудилась и предстала перед судьями с хлюпающим носом и слезящимися глазами.
Судьи – пятеро полковников и генерал-председатель – внимательно выслушали ее сбивчивый рассказ, затем Готтхард фон Ланштайн зашелестел бумагами – Маргарита увидела папку с собственным именем.
– Суд выносит решение о вашем немедленном освобождении, – произнес переводчик. Маргарита, которая была уверена, что ее снова отправят в барак, едва не упала в обморок. – Однако вам надлежит работать в качестве горничной в доме генерала фон Ланштайна!
Маргарита заметила, что генерал внимательно ее изучает. Ей не понравилось надменное выражение его холеного лица и сладострастная усмешка.
– Вы признаетесь невиновной в отравлении господина Осори! – пролаял переводчик. – Его вдова, которая поставляла амуницию армии Франции, преступница и предательница, была расстреляна по приговору военного суда!
Вот оно что, поняла Маргарита. Ей почему-то не было жаль несчастную мадам Осори. Получается, что ей повезло – если бы она осталась на свободе и унаследовала фабрику, немцы ее тоже расстреляли бы, обвинив в работе на армию противника! Она не могла поверить, что сфабрикованный судебный процесс и каторга спасли ей жизнь!
Девушку отвели в соседнее помещение, где на лавке, не веря своему счастью, сидели еще несколько человек, помилованных немцами. Им выдали цивильную одежду и поручили их заботам парикмахера. Потом к ним подлетело несколько журналистов, сделавших массу снимков при помощи огромного фотоаппарата со слепящей вспышкой.
– Сегодня же во всех газетах Германии и Бертрана появятся статьи о том, что немецкие судьи исправляют грубые ошибки, допущенные местной судебной системой!