Рауль Бартарьега, обведя взглядом троицу, холодно заметил:
– У вас достаточно хорошо получается изображать полное спокойствие, однако я вижу: вы хотите знать, что же мне известно. Я ведь в телефонном разговоре с вами, княгиня, сообщил, что вскрылись новые факты по похищению ваших фамильных драгоценностей, которые свидетельствуют о том, что преступление было замышлено и осуществлено вовсе не Софьей Ноготкофф-Оболенской, а кем-то другим...
Эстелла фон Лаутербах, державшая в руках бокал, тихо вскрикнула и выпустила его – бокал, упав на пол, разбился. Директриса оторопело уставилась на него.
– Мадам, у вас сдают нервы? – любезно осведомился полковник. – Это дурной знак! Но ведь вам бояться нечего! Или... или на вашей совести имеется пара грехов?
– Сеньор министр, – поднимаясь из кресла, произнес с угрозой в голосе Карл Новак, – если вы думаете, что ваше высокое положение разрешает вам врываться в посольство суверенного государства, запугивать кузину великого князя и мадам фон Лаутербах, намекая на факты, которых в природе не существует, то вынужден просить вас покинуть наше общество!
– А вы уверены, что не хотите выслушать мою версию? – спокойно парировал Рауль Бартарьега.
Троица молчала.
– В таком случае, дамы и господа, я удаляюсь. Желаю вам хорошо провести вечер.
Министр направился к двери, но уже на пороге, как будто что-то забыв, обернулся и добавил:
– Ах, забыл вам сообщить, что по возвращении в министерство я отдам приказ о вашем аресте. Вы, сеньор Новак, вы, мадам фон Лаутербах, и даже вы, ваша светлость, будете препровождены в тюрьму, где я лично примусь за ваш допрос. И можете мне поверить – вы сознаетесь! Сознаетесь в том преступлении, которое совершили и вину за которое решили свалить на ни в чем не повинную девушку. Всего наилучшего!
Полковник шагнул в коридор, и тут услышал истошный вопль Луизы-Авроры:
– Ваше высокопревосходительство, сеньор министр, подождите! Ну куда же вы уходите!
– Мадам, вы хотите мне что-то сказать? – спросил Бартарьега. – Возможно, сделать чистосердечное признание?
Луиза-Аврора подбежала к нему и вцепилась в локоть министра. Она буквально затащила его обратно к себе в апартаменты, закрыла дверь и не терпящим возражения тоном сказала:
– Полковник, вы не можете покинуть нас таким образом! Скажите, когда вы вели речь об аресте... о нашем аресте... это была неудачная шутка, не правда ли? Вы же понимаете, что подобные действия вызовут дипломатическую бурю!
– Княгиня, никто не может убедить меня в том, что люди, совершившие столь гнусное преступление, как похищение драгоценностей вашего семейства, заслуживают снисхождения, – отчеканил министр. – Или вы думаете иначе?
К нему подошла Эстелла фон Лаутербах. Директриса бертранского музея протянула министру бокал и сказала:
– Вы же любите виски, сеньор? Мы с вниманием выслушаем вашу версию. Но меня удивляет то, с какой легкостью вы обвинили нас в ужасных вещах!
– Мадам, разрешите поинтересоваться, что вы добавили в виски? – спросил Рауль Бартарьега, беря в руки бокал. – Цианистый калий или убойную дозу снотворного?
– Как вы смеете! – вспылила Эстелла. – Вы обвиняете меня в попытке убийства?
– А что, разве я не прав, мадам? – продолжил министр. – От моего внимания не ускользнуло, что вы встряхнули бокал перед тем, как подать его мне. Предполагаю, что вы сыпанули туда отраву – я сделался для вас слишком опасным. Если хотите убедить меня в обратном, отпейте из бокала! Ну, я жду, мадам!
Эстелла вздрогнула и отступила на несколько шагов от министра, протягивавшего ей бокал.
Луиза-Аврора прошипела:
– Какая же ты дура! Зачем ты сделала это, мы же хотели... – И она осеклась.
Рауль Бартарьега с отвращением взглянул на княгиню и спросил:
– Вы же хотели убить меня иным способом, ваша светлость? Меня поражает ваше бесстрашие и глупость! Вам же известно, что я прибыл в посольство не один, внизу меня ожидают два телохранителя, шофер и секретарь-референт. Вы же не будете устраивать кровавую бойню, мадам! Или... О, судя по вашему прелестному взгляду, вы в самом деле готовы пойти на это! И как же вы намерены объяснить мою смерть в вашем кабинете? Внезапным сердечным приступом в результате отравления? Или инсультом, вызванным удавкой, затянутой на моей шее сеньором Новаком?
Ухмыляясь, начальник охраны двинулся к министру. Рауль Бартарьега молниеносным движением вытащил небольшой пистолет и наставил его на гиганта.
– Сеньор, еще одно подозрительное движение, и я выстрелю, – промолвил он. – Это же относится и к вам, дамы. Я вижу, что комиссар Гарсиа не ошибся в своих подозрениях!
В дверь апартаментов постучали, и Бартарьега спрятал оружие. Створка открылась, и на пороге показался один из телохранителей министра.
– Ваше высокопревосходительство, мне показалось... – начал он.
Полковник небрежно заметил:
– Нет, все в полном порядке. Однако займи пост у лестницы. Мы скоро поедем обратно в министерство.
Луиза-Аврора, всплеснув руками, заявила:
– Сеньор министр, вы совершенно превратно интерпретируете происходящее! Никто не желает причинить вам вреда! Это какое-то страшное недоразумение!
– О, мадам, я понимаю, что вы стараетесь убедить в этом саму себя, – усмехнулся Рауль Бартарьега, – но ваша внезапная бледность и трясущиеся пальцы свидетельствуют о совершенно ином. Сесть!
Его тон сделался грубым. Луиза-Аврора автоматически, как бы лишившись сил, опустилась в кресло. Ее примеру последовали Эстелла фон Лаутербах и Карл Новак, занявшие места на софе.
Министр прошелся по комнате.
– Хотите узнать факты, которые находятся в моем распоряжении? – наконец заговорил он. – Так и быть, я изложу их вам! На чемодане, с которым Софья Ноготкофф-Оболенская якобы намеревалась бежать в Австралию, ее отпечатки пальцев обнаружены только снаружи, на ручке, что неудивительно – ведь девушка доставала саквояж из камеры хранения. Но они отсутствуют внутри, на вещах, билетах и колье! Согласитесь, что это странно: неужели Софья, собираясь в далекое путешествие, укладывала вещи в перчатках? Да и вещи были не ее размера, а к тому же не соответствовали сезону: намереваясь отправляться в жаркую Австралию, Софья зачем-то решила прихватить пальто и прочую теплую одежду.
– И это вы называете фактами, сеньор министр? – подала голос Эстелла фон Лаутербах. – Просто смешно!
– Мадам, – отозвался Бартарьега, – отпечатков на вещах нет, потому что их приобрели и уложили в чемодан вы! Я приказал проверить ваши кредитные карточки – за день до ограбления вы совершили рейд по магазинам столицы и приобрели чемодан, позднее обнаруженный в камере хранения аэропорта, и груду дамских нарядов. Вы сделали это или по просьбе Софьи, но тогда значит, что вы – ее сообщница, или... или вы намеревались подставить ее!