Чета Ногера была само гостеприимство. Если бы Эльке не пережила совсем недавно фантасмагорическую сцену, то ни за что бы не поверила, что донна Камилла способна плеснуть в лицо незнакомке помои из ведра.
– Вы нашли тело бедняги Фабидо? – перевел наконец разговор на животрепещущую тему мэр Санта-Клариты. – Наверняка грабители, черт их дери! Я уже просил моего племянника Фелиппе бросить все силы на раскрытие этого убийства...
Дон Пруденсио не видел ни малейшей связи между тремя смертями.
– Помилуйте, моя дорогая, первую монашку убили, когда пытались украсть дароносицу, вторая напилась и сама захлебнулась в фонтане, а дон Хорхе всегда хвастался, что у него полно ценных вещей, жил в одиночестве на отшибе, вот и поплатился за свою беспечность.
Эльке так не думала. Три убийства связаны, но только каким образом? Пруденсио Ногера тем временем вещал о том, что вечером он устраивает у себя в особняке небольшой прием.
– Будут археологи Бейкер, а также наша дама-инвестор из столицы, синьора Сивилла. Так что приходите, прошу вас, милая Эльке!
Он накрыл ее ладонь своей рукой, воспользовавшись тем, что Камилла покинула зал, чтобы дать нагоняй служанке. Шрепп хотела было отклонить приглашение и стряхнуть руку назойливого донжуана, но тут ее внимание привлекли манжеты Ногеры.
Белоснежные манжеты рубашки щеголеватого мэра Санта-Клариты были украшены массивными запонками – чеканное серебро и фиолетовый камень с черными прожилками. Кто в наши дни носит запонки? Не так уж и много людей... А одну из подобных запонок она обнаружила в фонтане, в водах которого некто утопил сестру Пилар.
Эльке, извинившись, вышла из гостиной. Она быстро сориентировалась в расположении комнат, спальня хозяина на втором этаже. Эльке бесстрашно зашла в спальню, прикрыла за собой дверь. Огромная кровать, туалетный столик, шкатулка.
Драгоценности Камиллы – и запонки Пруденсио. У него было не меньше десятка пар. И только у одной запонки – золотой с малахитовой вставкой – не хватало пары. Потому что вторая запонка находилась в полиэтиленовом пакете у Николетты.
Одна запонка в спальне Пруденсио, а вторая в фонтане под водой, в которой убийца продержал голову несчастной монахини. Случайность ли это? Пруденсио всегда может сослаться на то, что потерял запонку и произошло это уже после убийства. Мало ли каким образом она оказалась в городском фонтане, кто-то мог найти ее на тротуаре и бросить в воду.
Эльке закрыла шкатулку и покинула спальню. Значит, Пруденсио вполне может быть причастен к убийствам. Или его жена? Она дама крупная и, как убедилась Эльке, склонная к решительным и импульсивным поступкам. Такая могла запросто и придушить, и утопить, и статуэткой по голове шарахнуть.
Шрепп вернулась в гостиную. Она замешкалась на пороге и уловила тихие фразы, которыми обменивались супруги:
– Ты понял, Пруденсио, ничего не должно выплыть наружу. Иначе мы оба окажемся по уши в дерьме!
– Кому ты рассказываешь, Камилла, только веди себя прилично и не впадай в раж. Комиссарша от меня без ума, так что я сумею забить ей мозги всем чем угодно, но только не расследованием убийств.
– Ладно, но знай меру, Пруденсио, ведь это все из-за твоей похоти...
Эльке, притаившуюся в коридоре, напугала служанка, которая незаметно подошла сзади и пропищала:
– Синьора, ваша одежда!
Шрепп поблагодарила девочку и вошла в гостиную. Хозяева радушно встретили ее появление. Эльке приняла приглашение на званый ужин. Пруденсио был уверен, что она не устоит перед его мужским шармом и обаянием. Ему пока что незачем знать, что она никак на сие не реагирует. Градоначальник самоуверен, это его ахиллесова пята, и на этом можно сыграть и даже, если что, потерпеть его поглаживания и приставания ради информации.
– Кстати, синьор мэр, позвольте задать нескромный вопрос: отчего около вашего городка на старой автозаправке лежат три скелета, судя по всему, уже многие годы, а власти этим не интересуются и не убирают останки? – спросила Эльке у Ногеры.
– Ах! – возвел к потолку глаза алькальд. – Эти мертвецы – моя извечная головная боль! Они лежат на заправке уже больше семнадцати лет. Это жертвы мафиозных разборок сразу после путча 1987 года. Хозяин заправки, Пако, был бельмом на глазу дона Бонифацио, нашего «крестного отца», умершего прошлой весной. После путча, когда везде царил разброд, дон Бонифацио лично приехал к Пако и расстрелял из «калашникова» его самого, его сына и случайную клиентку. Понятное дело, дона Бонифацио никто к ответственности не привлек, хотя все знали, чьих рук это дело. А трупы... До путча территория автозаправки относилась к Санта-Кларите, а сразу после него власти в столице провели новое административное деление страны, и заправка оказалась территорией штата. Но штат до сих пор считает, что убрать трупы и захоронить их должны за счет нашего городка. Тяжба тянется уже второе десятилетие, возможно, когда Конституционный суд вынесет решение по этому делу, а рассмотрение назначено на следующий год, то станет ясно, в чьей компетенции находятся скелеты! А пока нас официально не обязали заниматься останками, мы сами не проявим инициативы. Я уверен, что суд вынесет решение в нашу пользу и штат все же раскошелится на санацию автозаправки! Мы этого делать ни за что не будем!
Эльке поняла, что в Коста-Бьянке многие проблемы ждут своего разрешения годами. Ну, в этом южноамериканская страна чем-то походила и на ее родину, Германию... Но там по крайней мере скелеты на дорогах не валяются, ожидая решения суда, кому их хоронить, – они лежат в моргах, и иногда в самом деле продолжительное время...
Дон Пруденсио, плотно закусивший, засобирался снова на работу, в ратушу, расположенную всего в нескольких десятках метров от особняка. Эльке поняла, что пора говорить «до свидания».
– Мы были очень рады с вами познакомиться! – сказала на прощание донна Камилла, провожая Эльке. – Мы вас ждем к себе в гости! И кстати, где госпожа комиссар Кордеро, вы же ее знаете? Мы были бы польщены и ее визитом. Всего хорошего!
Эльке оказалась на улице. Она ускорила шаг, чтобы ее не нагнал Пруденсио, который, расцеловав жену, снова пошел служить народу. У нее есть сведения, и необходимо сообщить об открытии, сделанном в доме Ногера, Николетте. И они решат, что следует предпринять дальше.
Эльке нашла Николетту в полицейском участке. Та работала за компьютером, составляя какую-то схему. Фелиппе Гарсиа сидел за соседним столом и задумчиво смотрел в потолок. Эльке не хотела, чтобы молодой инспектор слышал о том, что она обнаружила у его дядьки. Насколько она понимает, своим местом Фелиппе обязан Пруденсио, и, вполне вероятно, молодой человек благодарен мэру за это. А значит, он может информировать его о ходе расследования.
– Фелиппе, мне надо поговорить с Гамбургом, где это можно сделать? – спросила она.
Комиссар встрепенулся:
– А это так необходимо? Ах, ну да, конечно...
Видимо, лишние расходы здесь не приветствовались, однако делать было нечего. Он освободил свой стол, а сам скрылся в соседнем помещении. Шрепп подняла трубку. Итак, что она хотела? Первым делом ее интересовала информация о Виланде Бейкере, немецком супруге Саманты. Подозрительная пара, хотя бы потому, что они выглядят до чрезвычайности невинно. Никто толком не знал, чем занимаются эти археологи в Санта-Кларите. Они не участвовали в раскопках, не занимались изучением архивов, а по большей части ходили по улицам и частенько заглядывали на монастырское кладбище. Их явно тянет к могиле Альваро Мендозы. Но почему?