Негры отпустили женщин и притихли. Красавец (в белой форме, с классическими чертами лица и длинными вьющимися светлыми волосами) обратился к Каролине:
– Прошу прощения, синьора, за этих оболтусов. Они не имели права докучать вам и другим дамам. Однако ответьте на вопрос – кто вы такая?
Внезапно один из всадников подъехал к Каролине, она услышала знакомый голос:
– Каролина, неужели это ты? Этого не может быть!
Каролина и сама поразилась, увидев перед собой своего дядьку, Альваро Мендозу. Отец запрещал ей общаться с братом его жены Паулины, однако Каролина изредка навещала дядю Альваро. Но вот уже много лет, как она ничего о нем не слышала. И теперь он встречает ее здесь, в джунглях! И он, по всей видимости, принадлежит к бунтовщикам. Дядя всегда выступал за освобождение рабов и политические свободы.
– Граф, это моя племянница, – обратился он к красавцу на белом коне. – Каролина, детка, но кого я вижу! Здесь и Мария-Элена, и Лулу!
Благодаря вмешательству дяди Альваро, который, как поняла Лулу, имел большое влияние, их отпустили, не задавая лишних вопросов. Тот, кого Мендоза назвал графом, сказал Каролине на прощание:
– Ваш дядя очень много сделал для революции, поэтому мы поможем его племянницам. Прощайте!
Отряд унесся прочь, а дядя Альваро остался с Каролиной и ее спутницами. Он рассказал им, что город, из которого они бежали, пал под натиском сил восставших.
– Это революция, граф прав, – сказал Альваро. – Не бунт и не мятеж, а революция. Мы собираем силы, чтобы двинуться на Эльпараисо. Президентская клика боится нас, я слышал, они уже готовы заключить с нами сепаратный мир.
– А кто этот граф? – спросила Каролина.
Альваро, заметив интерес племянницы к рослому блондину, ответил:
– О, это знаменитая личность! Граф Илларион Михалевский, если я правильно выговариваю его трудное имя. Он из России. Граф – аристократ, однако поддерживает демократические идеалы. Его отец участвовал в каком-то восстании дворян против царя много лет назад, был приговорен к пожизненной ссылке в Сибирь, где и умер. Михалевский путешествует по миру, оказался в Коста-Бьянке и примкнул к нашей революции. Он замечательный человек и великолепный военный стратег, если бы не он, то мы бы не смогли похвастаться таким количеством побед. А что, он тебе нравится? Однако, насколько я знаю, у него уже есть законная жена где-то в Петербурге...
Каролина вдруг подумала – в свое время Жан-Батист вошел в ее жизнь почти так же, спасая ее от обезумевших мятежников, ворвавшись на черном коне к ним в особняк. И вот теперь еще один мужчина, на этот раз русский граф, снова спасает ей жизнь, возникая, как ангел, на белом рысаке. Такова ее судьба?
Альваро посоветовал им вернуться обратно в город. Он сам проводил их в столицу штата, которая стала добычей революционеров. По дороге он поведал племяннице еще одну невероятную новость:
– Главой революции является в самом деле Сильвио. Он неплохой малый, хотя поднял мятеж не из-за революционных идеалов, а желая прийти к власти и завладеть богатствами. Впрочем, Сильвио умеет разговаривать с простыми солдатами и рабами, те верят ему и считают своим братом. Он бежал с каторги год назад и за это время достиг таких невероятных высот. Но вам лучше не распространяться о том, что Мария-Элена – жена его кузена Артуро. Сильвио не любит Артуро и, кроме того, тот сражался на стороне губернатора де ля Круса...
– Сражался? – произнесла в ужасе Каролина. – Дядя, что ты хочешь этим сказать?
Альваро покачал головой и ответил:
– Войска губернатора потерпели сокрушительное поражение. Артуро, скорее всего, как и сам де ля Крус, пал на поле битвы.
Артуро умер! Каролина боролась со слезами. Но в то же время мертв и Жан-Батист! Значит, призрак-наваждение исчез из ее жизни навсегда! Она свободна, и ей больше нечего бояться!
Они вступили в город. Тот превратился в выжженную пожарами пустыню, жители, кто смог, покинули его, однако не все могли бежать. Теперь в нем безраздельно властвовали победители. Каролина видела, как на улицах мятежники делили вещи, оставшиеся в домах после бывших хозяев.
– Я не одобряю этого, – поморщившись, признался дядя Альваро. – Однако запретить это полностью не в моих силах. Бывшим рабам требуется отдушина, и Сильвио позволяет им промышлять грабежами...
Мендоза отвечал в армии Сильвио за снабжение и финансы. Он знал Сильвио еще подростком, когда-то был его учителем в гимназии, и вот теперь Асунсьон, который помнил хорошее к себе отношение со стороны дона Альваро, сделал его одним из своих советников.
Они подъехали к губернаторскому особняку, в котором всего несколько часов назад находилась резиденция Жан-Батиста де ля Круса. Теперь же в особняке располагался штаб, а также временное убежище Сильвио.
Альваро провел Каролину через многочисленные кордоны, Сильвио явно заботился о собственной безопасности. Ее насмешило то, что помещения, и без того богато декорированные, дополнительно украшали предметами роскоши. Слуги вносили напольные вазы, инкрустированные столики, сундуки, зеркала, люстры, диваны, расписные китайские ширмы. Сильвио, как она помнила, всегда обожал флер богатства.
Поднявшись на второй этаж, они вступили в бывший кабинет Жан-Батиста. Теперь здесь на софе развалился Сильвио, облаченный в блестящий золотом и мишурными эполетами мундир. Он провозгласил себя маршалом, почитая собственный полководческий талант как уникальный и неповторимый. Завидев Альваро, он резво поднялся на ноги, отложив очередной роман французского беллетриста Поля де Кока. А, вот чем занимается предводитель восстания в свободное время!
– Каролина! – воскликнул он удивленно. – Ну надо же, не ожидал увидеть тебя, моя дорогая! Я часто думал о тебе после нашего сумбурного расставания!
Сильвио протянул ей руку, и, как отметила Каролина, он явно рассчитывал на то, что она присядет перед ним в книксене. Сильвио изменился: потолстел, обрюзг, в голосе появились циничные интонации, а взгляд стал холодным и величественным. Из бывшего адвоката, приговоренного за махинации с деньгами клиентов к каторге, он превратился в самонареченного маршала бунтовщиков, нового властелина над захваченными территориями.
Сильвио отдал приказание накрыть на стол, и через несколько минут они отправились в столовую обедать. Несмотря на то что Асунсьон боролся, судя по его лозунгам, с прежней системой, трапеза отличалась роскошью и обилием. Блюда подавали на золотых тарелках, а слуги сбивались с ног, чтобы угодить маршалу и его гостям.
– Вино плохое, – кратко сказал, отпив из хрустального бокала, Сильвио. – Неужели в подвалах губернаторского особняка нет чего-то получше, а только это пойло?
– Ты превращаешься в гурмана, – заметил Альваро.
Сильвио благодушно рассмеялся:
– О, за десять месяцев каторги с меня хватило вонючей баланды, протухшего мяса и разваренных белых бобов! Теперь я намерен питаться, как того и достоин!