– Убрать гаденыша! – распорядился полковник. – А еще раз попытается напасть – разрешаю применить табельное оружие.
Варя, обхватив Мишутку, подняла его, чувствуя, что по лицу ребенка струится кровь. Господи, неужели это происходит с ними?
С кухни потянуло горелым, и полковник взвизгнул:
– Он сжег бумаги! Остановить, пресечь, запретить!
Грохоча сапогами, верные вассалы влетели на кухню, а секунду спустя был дан отбой.
– Пирог в духовке подгорел, – сообщил один из типов. Другой стряхнул с противня подгорелый пирог и наступил на него ногой.
– Гм, с клубникой, что ли?
– Со смородиной и вишней, – добавил кто-то. – Моя бабушка такой мастерица делать.
Варя, прижав к себе Мишутку, сидела на полу. Профессор-сосед с виноватым лицом подал ей стул, за что заработал окрик полковника:
– Эй, понятой, без ненужной инициативы! Ваше дело – находиться в квартире во время обыска и подписать протокол.
И, подойдя к Варе, вырвал из-под нее стул. Мишутка уткнулся в живот матери, борясь со слезами. Варя избегала смотреть на Михаила – муж, избитый сотрудниками Министерства внутренних дел, хрипло дыша, полусидел, прислонившись окровавленной головой к косяку. Варя спросила полковника:
– Могу ли обработать и перевязать раны мужа? У нас имеется домашняя аптечка, там, на кухне, в навесном шкафчике...
– Нет! – выкрикнул полковник. – Откуда я знаю, может, там не зеленка в пузырьке, а цианистый калий, и вы, враги народа, таким образом пытаетесь свести счеты с жизнью, желая избежать справедливого советского суда!
Обыск длился почти четыре часа. В самый его разгар появился адъютант Михаила – он принес корзину с розами невероятного черного оттенка. Полковник велел задержать и допросить адъютанта, а цветы из корзины выпотрошил, желая знать, не спрятано ли на дне тайное донесение или секретные бумаги.
Когда мужа уводили, Варя попыталась попрощаться с ним, но полковник ударил ее по плечу со словами:
– Гражданка, запрещено!
Проводившие обыск перевернули все в квартире вверх дном, бумаги заворачивали в простыни и наволочки и выносили прочь. Варя хотела лишь одного – чтобы кошмарная фантасмагория как можно быстрее завершилась. Она останется одна в мертвой, подвергнутой насилию квартире, квартире, где не будет Миши, где на полу будет лежать раздавленный сапогами следователей смородиново-вишневый пирог...
Но даже этого ей не позволили: когда обыск был завершен, удовлетворенный полковник позвонил куда-то и доложил:
– Задание выполнено, нашли очень много компромата. Да, оказывал сопротивление при аресте. Так точно, товарищ маршал!
Товарищ маршал! Ну конечно же, за всем стоит Лаврентий Павлович Берия! Миша прав – такова запоздалая месть маршала за нанесенное ему оскорбление. Варя воспряла духом – арест наверняка самодеятельность Берии, значит, после того, как товарищ Сталин обо всем узнает, Мишу немедленно отпустят, а маршала арестуют. Надо немедленно позвонить в Кремль. Варвару Птицыну просто так не отошьют, она добьется разговора с Иосифом Виссарионовичем и обо всем ему расскажет. И тогда...
– Квартира будет опечатана, – заявил полковник, выталкивая Варю и Мишутку на лестничную клетку.
– Но что нам делать, куда идти? – потрясенно произнесла женщина. – Разрешите взять хотя бы зимние вещи, на улице мороз...
– Вы поедете со мной, – ответил полковник. – Мальчишку в детский дом...
– Нет! – закричала Варя. Но плачущего сына оторвали от нее грубые мужские руки. Полковник внезапно загадочно добавил:
– Гражданка Птицына... Варвара Ивановна, если будете вести себя разумно, то смягчите и свою судьбу, и судьбу мужа и сына.
Следуя по лестнице за полковником, Варя безучастно думала о том, что значат его слова «вести себя разумно». Ну конечно, как она могла не понять их смысл – похотливый Берия желает снова овладеть ею. Но если этим она спасет Мишу и Мишутку, то согласна стать любовницей хоть самого черта! Впрочем, Берия немногим отличается от властителя ада, разве что у Лаврентия Павловича нет рожек, а у Вельзевула – пенсне...
Полная слепой решимости, Варя села на заднее сиденье черного автомобиля, по бокам заняли места два военных, полковник уселся рядом с водителем. Итак, цена жизни мужа и сына – собственная честь. Миша ни за что бы не разрешил, но он ничего не должен узнать. А если и узнает, то со временем поймет и простит. А так она спасет двух самых любимых мужчин своей жизни. Ради них она готова на все!
Однако доставили ее вовсе не в загородную резиденцию маршала и не к Берии на московскую квартиру, а привезли в Министерство внутренних дел. Завидев величественное мрачное здание, Варя почувствовала, как у нее сжалось сердце. Итак, ее судьба решена. И понятно, что ее ожидает: живой и свободной отсюда она никогда больше не выйдет. В лучшем случае приговорят к долгим годам лагерей и отправят в Сибирь. Еще бы, ведь она – жена врага народа и, с точки зрения МВД и МГБ, тоже является врагом народа.
Ее провели по бесконечным коридорам; наконец Варя оказалась около обитой дерматином двери. Сейчас от нее потребуют показаний на Михаила, однако она ничего не скажет. Но тут Варвара вспомнила о Мишутке, и сердце ее дрогнуло.
Варя оказалась в большой приемной – несмотря на поздний час, за столом сидела мужикообразная дама с короткой прической, видимо, секретарша. Она исподлобья посмотрела на Варю, затем расплылась в ухмылке и спросила гнусавым голосом:
– Ну что, Птицына, закончилось твое счастье?
Уставившись на женщину, Варя попыталась вспомнить, откуда та ее знает. Вероятнее всего, видела на киноэкране, однако голос... Неприятный голос показался знакомым!
– Не узнаешь старых друзей? – спросила женщина и подошла к Варе. – Нехорошо, Птицына! Хотя конечно, ты ведь всегда считала себя особенной. И была уверена, что многого достигла: знаменитая актриса, супруга маршала. И вот все в одночасье рухнуло! Ну, такое бывает!
Воспоминание из детства кольнуло Варю, и она воскликнула:
– Тоська, неужто ты?
И действительно, перед ней стояла задира Тоська из школы-интерната – выросшая, уверенная в себе, наглая.
– Какая я тебе Тоська? – проговорила зло та. – Меня зовут Таисия Петровна, понятно? Что, жена врага народа, поджилки у тебя трясутся? Конечно, ведь не в Кремль на прием к товарищу Сталину тебя доставили, а к нам. Допрашивать!
Последнее слово она произнесла весомо и со злорадством. Варя внезапно ощутила ненависть, исходившую от Тоськи. «И почему она так зла на меня? – подумала женщина. – Неужели только из-за того, что я стала известной актрисой, а она сама оказалась в секретаршах?»
– Чего пялишься, Птицына? – ухмыльнулась Тоська. – Думаешь, как старая подруга я тебе помогу? Ничего подобного! Наоборот скажу – плохо тебе будет. Очень плохо!