– Я не хочу, – произнесла Полина. – Прошу тебя, расскажи мне, как тебе удается сохранить разум, несмотря на то, что ты здесь уже больше двух лет и тебя постоянно пичкают таблетками!
– Они думают, что пичкают меня таблетками, – сказала Герда. – Я научилась обманывать санитаров и Аманду. На самом деле таблетки, которые они мне дают два раза в день, я прячу под язык.
– Научи меня этому, – сказала Полина. – Прошу тебя! Я не хочу становиться одной из них!
Герда подумала, затем изрекла:
– Я уже давно пыталась найти себе сообщницу, но никто из этих бедолаг не оказался способным противостоять «Волшебной горе». Хорошо, жди! Сегодня ночью я приду к тебе!
– Но как? – изумилась Полина. – Ведь двери в комнаты запираются!
– Год назад мне удалось стащить у одного из санитаров связку ключей от западного крыла. Тебя ведь тоже поместили там? Он был уверен, что сам потерял ключи, и не сказал ничего Аманде, хотя был обязан немедленно это сделать. За этим бы последовало увольнение, а санитар не хотел лишаться теплого и доходного местечка. Поэтому и промолчал... Но мне это только на руку. Теперь я могу ходить по крылу и даже спускаться в сад.
– А сбежать, ты пробовала сбежать? – спросила Полина.
Герда промолвила:
– И не думай об этом! Ночью в сад выпускают свирепых и голодных псов, так что если тебе удастся покинуть комнату, то через ограду не выбраться. И запомни – сегодня вечером, когда Аманда или санитар принесут тебе таблетки, не сопротивляйся, засунь их в рот и проглоти. Еще две тебе не повредят, а вот где-то через неделю начинаются изменения в мозгу. Я приду к тебе и покажу, как прятать таблетки под язык. Жди!
Раздался удар гонга, который означал, что прогулка завершена. Пожилая баронесса, жертва алчных наследников, поднялась как по команде и, шаркая ногами, отправилась к особняку. Полина с отвращением подумала, что и сама может стать такой же марионеткой всего через каких-то несколько месяцев.
Двинулась к «Волшебной горе» и Герда. Она так вжилась в свою роль, что Полина никогда бы не отличила ее от прочих потерявших разум пациентов, если бы не знала, что девушка только искусно разыгрывает из себя умалишенную.
– К отъезду все готово, – произнесла горничная Глаша, входя в кабинет.
Елизавета Фридриховна, облаченная в дорожный костюм и шляпку с вуалеткой, взглянула на Глашу и сказала:
– Ты опять плакала? Сколько раз тебе говорить, чтобы ты прекратила рыдать! Полина Львовна по ее собственному желанию помещена в чудную лечебницу, где за ее здоровьем и реабилитацией будут наблюдать великолепные врачи. Через полгода она выздоровеет, и я лично заберу мою любимую племянницу.
Глаша шмыгнула носом и зарыдала.
Тетя Лиззи знала, что это ложь. Валериан Крещинский, поняв, что деньги семейства Новицких, на которые он так рассчитывал, уплывают у него из рук, предложил Елизавете Фридриховне смелую и безотказную комбинацию. Она помнила тот страшный и судьбоносный разговор, который они вели, гуляя по набережной. Полина находилась на вилле, пытаясь справиться со своим горем.
– Девчонка не хочет выходить замуж за Платона, – произнес тогда Крещинский. – И заставить ее мы не можем. Кстати, Лиззи, вы являетесь ее опекуншей по распоряжению покойного Новицких.
– И что из этого? – ответила тетя Лиззи. – Полин желает получить консультацию у адвокатов, когда прибудет в Петербург.
– Вот именно – когда прибудет, – засмеялся Валериан Платонович. – Эта война нам только на руку: поезда не ходят, добраться до России крайне сложно. И еще... У девчонки, кроме вас, ведь нет родственников?
– Только очень дальние, – сказала удивленная Елизавета Фридриховна. – Но почему вы спрашиваете, Валериан?
Крещинский ехидно улыбнулся и заметил:
– Скажите честно, ведь вам тоже хочется получить пару миллионов? Подумайте только – все богатство Новицких-Кригерс достанется этой маленькой дурехе Полине! Золотые прииски, особняк в Петербурге и поместье под Москвой, оружейные заводы, банки и страховые компании. И это не считая денег и драгоценностей! Я навел справки – наша маленькая мадмуазель получила куш никак не меньше двадцати пяти миллионов. Это же колоссальная сумма!
Тетя Лиззи огорченно вздохнула. Не то чтобы она завидовала Полине, но... Но девочка не сумеет распорядиться деньгами как следует. У нее нет вкуса, нет опыта. Дурочка будет жить в свое удовольствие, а она, Елизавета Фридриховна, снова окажется у разбитого корыта? Тем более что племянница взъелась на нее из-за увольнения мадмуазель Шнайдер!
– А вот если Полина Львовна окажется недееспособной, – заметил Крещинский, – то вы, ее ближайшая родственница, получаете право распоряжаться состоянием до той поры, пока мадмуазель снова не будет в состоянии сделать это лично. А ведь может статься, что Полина навсегда потеряет способность здраво мыслить и все ее состояние окажется вашим!
– Но Полина здорова, почему вы ведете речь о ее недееспособности? – спросила тетя Лиззи, начиная что-то понимать. Она только спросит у Крещинского, не более того! Это ведь не значит, что она хочет отнять у Полин ее миллионы!
Валериан Платонович жестко проговорил:
– Лиззи, если вы ввязались в игру, то должны подчиняться только мне! Я могу сделать так, чтобы ваша племянница потеряла право распоряжаться состоянием, а вы, в свою очередь, это право получили.
– А что станет с девочкой? – вздохнула тетя Лиззи. – Вы не причините ей вреда?
– Ни один волос не упадет с ее головки, – сказал Крещинский. – В Варжовцах имеется известное в определенных кругах заведение под названием «La Montagne Magique». Там квартируют те, кто внезапно сошел с ума. Например, как и Полина, которая может повредиться рассудком из-за потери практически одновременно обоих горячо любимых родителей. У нас будет заключение консилиума врачей, комар носу не подточит. И тогда вы, Лиззи, получите право распоряжаться состоянием...
Тетя Лиззи почувствовала слабое головокружение. А что, если так и сделать? Полин отправится в этот самый пансионат, а они... она...
– Но не думайте, что, получив деньги, вы сможете забыть обо мне, – заявил Крещинский. – Свадьба моего сына с Полиной расстроилась, с этим уже ничего не поделаешь, а вот вы, моя дорогая Лиззи...
– Вы хотите, чтобы ваш молокосос Платоша женился на мне? – вспылила Елизавета Фридриховна.
Крещинский осклабился и произнес:
– О нет, мой сын не заслуживает такую чудесную женщину, как вы. Вы станете моей женой, госпожой Крещинской!
Елизавета Фридриховна поняла, что адвокат давно все продумал. На любой вопрос у него имелся заготовленный ответ.
– А есть ли гарантия того, что Полин никогда не покинет стены этого пансионата?
Валериан Платонович рассмеялся: