Являясь владелицей пятидесяти процентов акций концерна, Полина стала одной из самых богатых женщин США. Однако она не приобретала роскошный дом или замок, а осталась жить все там же, в небольшом уютном особняке под Нью-Йорком.
Шарль не знал, куда девать деньги, всю свою энергию отдавал разработке новых изобретений, а по ночам работал над тем, что никак не хотело воплощаться в жизнь, – машиной времени.
Полина время от времени посещала приемы, участвовала в жизни высшего света, была знакома с известными политиками, бизнесменами, актерами, режиссерами и венценосными особами. С изумлением она вдруг обнаружила, что ей скоро исполнится шестьдесят.
Шестьдесят лет? Но как такое может быть? Она чувствовала себя бодрой и здоровой, хотя видеть стала хуже и начали отекать ноги. Пришлось прибегать и к оптическому обману – волосы оставались медно-каштановыми, однако своим цветом они были обязаны уникальной стойкой краске с естественным блеском, новейшей разработке ее концерна, новинке сезона.
Несколько раз она получала страстные предложения руки и сердца и была даже уверена, что эти люди на самом деле испытывали чувства к ней, а не к ее мульмиллионному состоянию. Но Славко...
Нет, кроме Славко, у нее никого и никогда не будет. Она была довольна жизнью и только иногда просыпалась от кошмаров, в которых видела Славко, Володю или Макса. Для всех других она была воплощением американской мечты – эмигрантка, которая сумела попасть в престижный список самых богатых людей Америки, прелестная дама, одевающаяся всегда со вкусом, знакомая с высшим светом.
Была ли она счастлива? Полина предпочитала не задавать себе этот вопрос. У нее имелась Кэтрин, у нее был концерн, в конце концов она привязалась к Шарлю. Миллионы женщин, рассматривая ее безупречные фотографии в глянцевых журналах, где она была облачена в наряды от ведущих модельеров и неброские драгоценности, наполнялись уверенностью, что эта моложавая дама с белозубой улыбкой, стройной фигурой, каскадом темно-каштановых волос, розовой кожей почти без морщин наверняка счастлива.
Сама Полина не знала ответа на этот вопрос. Когда на нее накатывала тоска и хотелось отдать все ради одного – оказаться на пять минут в прошлом, вместе со Славко или Володей, она понимала, что вся нынешняя жизнь всего лишь искусная подделка и имитация настоящей. Теряя, мы обретаем...
Она радовалась одному – у нее была Кэтрин. Кэтрин, которая наполняла жизнь смыслом и давала надежду. Кэтрин, которая когда-нибудь унаследует все ее огромное состояние и станет у руля концерна «Человек-невидимка».
Кэтрин с ужасом думала, что когда-нибудь ей придется заниматься бизнесом. Она видела, как мама ведет железной рукой концерн, читала в газетах, что является дочерью одной из самых богатых женщин в стране, и – ненавидела это!
В элитной школе для девочек, где воспитывалась Кэтрин, она так и не смогла найти себе подруг. Школьные товарки относились к ней с презрением и плохо скрываемым пренебрежением. Для них она была «одной из выскочек», ее предки приплыли в Новую Англию не на корабле «Мэйфлауэр» (а всего лишь на какой-то «Королеве Вильгельмине»!), и вообще ее мать была когда-то замужем за коммунистом!
Сначала Кэтрин не обращала на это внимания, затем ей стало обидно, и она прикладывала усилия, чтобы завоевать расположение нескольких девиц, которые задавали тон в классе. Она приглашала одноклассниц к себе домой на праздники, старалась угодить их желаниям. А в итоге стала свидетельницей разговора в школьном туалете, который вели две ее якобы подружки. Те тайком курили (что было категорически запрещено) и сплетничали.
– Ее мать едва ли не миллиардерша, а живут они в таком старом домике, – говорила одна. – Фи, при их деньгах они бы могли купить дом и получше!
– Ты права, дорогая, – вторила ей подруга. – А как одевается наша Кэтти? Я бы ни за что не напялила это страшненькое платье.
– Ну, платье должно соответствовать тому, кто его носит. Увы, бедняжка совсем некрасива. Эти раскосые татарские глаза и широкие азиатские скулы.
– Приплюснутый нос и прыщи на лбу, – со смехом добавила сплетница.
– Утиная походка, полное отсутствие шарма и выдающиеся вперед передние зубы! Ей не помогут даже матушкины миллионы! Наверняка на ней женят какого-нибудь смазливого прощелыгу, предварительно заплатив ему изрядную сумму, чтобы только сбыть с рук залежалый товар, нашу Кэтти – старую деву.
– О, насчет этого я не уверена, – расхохоталась «подруга». – Матери Кэтти придется отдать все свое состояние, чтобы хотя бы кто-то из мужчин посмотрел в сторону ее дочурки.
– Так она вообще не ее дочь, – заявила другая «подруга». – Ее мамаша была сначала замужем за коммунистом и жила в Москве, представляешь, в самом логове этих сумасшедших сталинистов! Потом всплыла в Германии, и это в разгар правления наци, где жила вместе с неким пианистом Триссарди. Все бы ничего, но я читала в одном старом журнале... – Она интимно понизила голос. – Я читала, что этот самый пианист предпочитал мужчин! А она была его женой! Представляешь?
– Да ты что, дорогая! У них вся семья извращенцы! И что, Кэтти – дочурка коммуниста или этого «голубого» пианиста?
– Куда там! Судачат, что мать подобрала ее на корабле, когда в числе беженцев плыла из Европы в Америку. Правды никто не знает!
Слезы брызнули из глаз Кэтрин. Она чувствовала, что сердце разорвется у нее в груди. Эти две потаскушки врут! Мама показывала ей фотографии ее отца. Да, он был крупным советским партийным деятелем, но его расстреляли при Сталине. Что несут эти сплетницы! Они нарочно выдумывают всякий бред!
Кэтрин выскользнула из туалетной комнаты и понеслась к директрисе. Не стучась, она ввалилась в ее кабинет и выпалила:
– В туалете курят!
Двух школьниц, пойманных во время постыдного и позорного курения в туалете, строго наказали. Однако Кэтрин никак не могла успокоиться. Неужели все, что говорили две ее «подруги», правда? И она чего-то не знает? И мама обманывает?
Она изучила старые журналы и нашла все те же сплетни, которыми обменивались одноклассницы, – брак с советским дипломатом Славко Трбоевичем, впоследствии репрессированным, брак с Максом Триссарди, бегство в Германию, смерть сына Володи. И ни слова о дочери Кэтрин! Славко Трбоевич никак не может быть ее отцом! Он попал в жернова сталинского Молоха намного раньше, чем Кэтрин появилась на свет. В ее метрике стоит дата – 28 сентября 1938 года, а Славко был арестован в феврале 1937-го. Мама не могла родить ее от Славко!
Но почему она все время уверяла, что это так? Или ее отец – немецкий композитор и музыкант французского происхождения Максимилиан Триссарди? Однако она вовсе не похожа на изящного блондина, чей портрет она нашла в музыкальной энциклопедии. И кроме того, Макс и в самом деле был равнодушен к женщинам.