Медсестра вышла, Лиза бросилась в туалет и спустила таблетки в унитаз. Но те упорно не уходили в канализацию. Запаниковав, Лиза опустила крышку и уселась на нее. Если медсестра увидит таблетки, то поймет, что она обманула ее, и тогда...
– Моя дорогая, я вернулась! – раздался голос медсестры. – Ужин на столе! Приятного аппетита!
Выглянув из туалета и убедившись, что медсестра удалилась, девушка, встав на колени перед унитазом, выудила из него размокшие таблетки, завернула их в клочок туалетной бумаги и снова бросила в унитаз. Теперь поток журчащей воды унес их в трубу.
Переведя дух и тщательно вымыв руки, Лиза вернулась в комнату. Она подошла к столу, села и уже занесла вилку над тарелкой с пюре, когда ее пронзила мысль – не исключено, что они подмешивают что-либо в еду!
От тарелки исходил приятный аромат, но Лиза, размазав еду вилкой, съела только большую грушу и марципан, который был завернут в фольгу и вряд ли мог быть нашпигован невесть какими медикаментами.
– Ты практически ничего не скушала, моя дорогая? – удивилась медсестра, когда пришла, чтобы забрать поднос. – Неважно себя чувствуешь?
– Просто нет аппетита, – ответила Лиза.
Медсестра пощупала лоб девушки и заметила:
– Похоже, у тебя температура. Доложу дежурному врачу, он даст тебе таблетки!
– Нет! – вырвалось у Лизы. Медсестра с удивлением посмотрела на девушку. – Я хотела сказать, что у меня нет температуры, просто я устала, вот и все, – пояснила, запинаясь, Лиза.
Ее осмотрел дежурный врач и пришел к выводу, что пациентка в самом деле переутомилась. Ей были выданы две оранжевые пилюли. Врач не следил за тем, чтобы Лиза проглотила лекарство, и девушка только сделала вид, что приняла его. Наконец врач удалился, заперев дверь, погас свет, и Лиза осталась одна.
Сон все не шел. Наверное, таблетки, которые она принимала в последние недели, нарушили природный ритм. Лиза лежала в кровати и думала. Не было и речи, чтобы рассказать обо всем кому-то из врачей, санитаров или медсестер. Профессор сказал, что большая их часть «не в курсе». Не в курсе чего? Ответ был один – речь шла о манипуляциях с пациентами и преступлениях, происходящих в клинике! Даже если она исповедается тому, кто не выполняет преступные поручения профессора, этот человек может ей не поверить и, посчитав ее признание выдумкой или, что хуже, проявлением психической болезни, тотчас выложит все Геллендорфу. А тот не будет с ней церемониться.
Но почему? Почему мадам Кречет хочет от нее избавиться? Чем она так досадила этой молодой и богатой вдове? Они ведь не были даже с ней знакомы...
Не были? А вдруг мадам Кречет что-то знает о ее прошлой жизни? Судя по всему, мадам ее боится! Теперь становится понятно, для чего «добрая мадам» поместила ее в клинику профессора Геллендорфа – чтобы Русалочка находилась под постоянным и неусыпным контролем!
Лиза окончательно уверилась в том, что мадам Кречет и, возможно, профессор знают гораздо больше о ее прежней жизни, чем делают вид. На следующей неделе... На следующей неделе! Они хотят избавиться от нее, изобразив несчастный случай!
Что же делать? Кричать и биться в истерике? Тогда ее запрут в боксе, расположенном в подвале, и там с ней действительно произойдет «несчастный случай». А вот если она будет находиться среди других пациентов, тогда у них будет меньше шансов убить ее...
Девушка уже не сомневалась: на ее жизнь покушаются. Но, черт возьми, почему? Она – Русалочка, которая не помнит своей прежней жизни. Если бы вспомнить, что было с ней раньше, до того, как она оказалась в море... Наверняка тогда получила бы ответы на все мучившие ее вопросы.
В ту ночь Лиза спала только урывками. Под окнами ревело море и шумел ветер, и от этого делалось страшно. Она не должна принимать таблетки, потому что они лишают ее воли. А с безмозглой, похожей на робота пациенткой действительно может произойти «несчастный случай». Но как избежать приема таблеток?
На следующее утро Лиза попыталась обмануть санитара. Он принес ей завтрак и подал пластмассовый стаканчик с разноцветными пилюлями. Второй раз опрокидывать поднос нельзя. Лиза вытряхнула таблетки на язык и попыталась спрятать их за щеку. Санитар подал бокал с водой.
– Запей, так будет лучше, – приказал он.
Лиза не осмелилась воспротивиться. Она сделала глоток в расчете, что проглотит только воду, а таблетки останутся во рту, но у нее ничего не получилось – сумела задержать языком только одну из них, остальные все-таки проскользнули в желудок.
– Отлично, – произнес санитар, забирая пустой пластмассовый стаканчик. – А теперь приятного аппетита, моя дорогая!
Едва он скрылся, Лиза бросилась в ванную и, склонившись над ванной, засунула в рот два пальца. Она должна как можно скорее вывести таблетки наружу! Ей удалось вызвать несколько рвотных спазмов, но таблетки оставались в желудке.
Лиза бросилась обратно в комнату и принялась запихивать в рот еду. Ну конечно, у нее пустой желудок, ее попросту не может вырвать! Запив все бокалом сока, она вернулась в ванную и, открыв кран, принялась жадно пить теплую воду. Когда в животе потяжелело, она снова попыталась избавиться от содержимого желудка. Безрезультатно.
А время шло... Таблетки наверняка уже расщепляются, и яд поступает в кровь!
Девушка снова бросилась в комнату, схватила вилку и попыталась запихнуть рукоятку как можно глубже в горло. Наконец Лизу вывернуло. Она проделала манипуляцию с вилкой еще раз. В третий раз желудок отозвался болезненными спазмами – он был пуст.
Тщательно смыв остатки пищи в канализацию, Лиза уставилась на себя в зеркало. Так она долго не протянет, если бегать в ванную после каждого приема таблеток. Они собираются убить ее на следующей неделе, а сегодня – пятница. Значит, единственная возможность не погибнуть от «несчастного случая» или «самоубийства» в клинике профессора Геллендорфа – побег.
* * *
Самым сложным было делать вид, что все по-прежнему в порядке. Лиза знала: у нее всего несколько дней для того, чтобы найти выход из мышеловки. Покинуть клинику казалось невозможным: комнаты пациентов располагались на втором и третьем этаже, и спуститься вниз, на первый, без сопровождения медперсонала никто не мог – для этого требовалось миновать несколько решеток, ключи от которых у врачей.
Прогуливаясь по парку, девушка напряженно думала о том, как же удрать из клиники. Выломать решетку на окне, разорвать простыню и одеяло на лоскутки, связать из них канат и спуститься вниз? Нет, тоже не выход, ведь под окнами бушующее море, острые скалы.
Если раньше дни тянулись неимоверно долго, то теперь, когда Лиза узнала о том, что ей осталось жить совсем немного, они пролетали с неимоверной скоростью. Она питалась фруктами и пирожными, полагая, что в них трудно что-либо подсыпать, остальную еду выбрасывала в унитаз.
В воскресенье, зная, что Геллендорфа и большей части врачей в клинике нет, она рискнула проникнуть в кабинет профессора. Не исключено, что в его архиве найдется ответ на вопрос, кем же она является.