И он протянул ей узкий конверт.
Зульфия ахала:
– Подумать только! И где только в Москве можно такие цветы достать? Стоят наверняка кучу бабок! Вот вам и макаронник... Да он в тебя втюрился! Смотри, Мариночка, не упусти свой шанс! Пускай он со своей матроной разведется, а тебя в жены возьмет, и станешь ты синьорой Марони. Не забудь тогда меня в гости пригласить!
Марина не стала говорить Зульфие, что цветы вовсе не от Умберто, а от герцога. Узнай начальница, что она познакомилась с настоящим итальянским аристократом, к тому же очень богатым, наверняка упала бы в обморок.
– Ну посмотри, что он тебе написал! – тараторила начальница. – Наверняка приглашает на ужин! А ты соглашайся!
Девушка осторожно вскрыла конверт и извлекла сложенный втрое лист, увенчанный вытисненным гербом. На листе было всего несколько строк, выведенных чернилами красивым, витиеватым, старинным почерком.
«Достопочтенная синьорина Зимина! Вчерашний вечер был похож на сказку, и сделали его таковым Вы. Примите, прошу Вас, в знак благодарности сей скромный презент как знак моего восхищения и уважения. Ваш Алессандро С.-М.».
Что ж, никаких намеков, никаких требований, никаких обязательств. И даже на ужин не пригласил, с некоторым разочарованием подумала Марина. Но тотчас себя одернула – она бы все равно отказалась!
– Господи, а это что? – вскрикнула Зульфия, которая, обследовав корзину с розами, обнаружила там плоский футляр из черного бархата. Раскрыла его и, смолкнув на несколько секунд, прошелестела: – С ума сойти, Мариночка... Просто Алмазный фонд...
И она протянула футляр Марине. Там, в углублении, лежал нестерпимо сверкавший браслет с огромным круглым сапфиром посередине – драгоценность немного походила на ту подделку, которую ей вручил синьор Марони. Только Марина не сомневалась, что присланное герцогом украшение было настоящим. К нему же прилагалась короткая записка: «Спешу Вас уверить, что это – оригинал. Любимый браслет моей прапрабабки, княгини Матильды Сан-Северино, врученный ей, как гласит семейное предание, Наполеоном в знак восхищения за то, что она проявила твердость и ответила императору всех французов отказом на его недвусмысленное предложение».
Марина вынула браслет и поразилась тому, какой он тяжелый. Сразу видно, что в нем не стекляшки и не стразы, а настоящие камни. Зульфия прошептала:
– И откуда у твоего Марони деньги на такие подарки?
– Это не от Марони, – ответила девушка и протянула начальнице письмо, – а от герцога Сфорца-Малатеста. Я познакомилась с ним на приеме.
Обычно Зульфию Борисовну ничем нельзя было пронять, но последняя новость, как поняла Марина, произвела на нее неизгладимое впечатление. Начальница брякнулась на стул, несколько раз перечитала письмо и наконец промолвила:
– Ну ты даешь, Мариночка... Ты бы еще принца Чарльза подцепила! Вот это да! И что, герцог хочет на тебе жениться?
– Что за глупости! – возмутилась Марина. – Разумеется, нет! И даже если бы хотел, я бы не пожелала! А подарок я... я просто не могу принять!
– Что ты такое говоришь? – запричитала Зульфия. – Цветы... Да ведь браслет стоит бешеных денег! Подобного в Москве ни у кого нет, даю руку на отсечение!
Зульфия рассматривала браслет, а Марина, пожав плечами, сказала:
– Если хотите, Зульфия Борисовна, можете взять его себе. Мне все равно ни к чему.
Начальница побагровела и заявила:
– Так, Зимина, не говори глупостей! Что значит – «ни к чему»? Браслет стоит не меньше... не меньше пятидесяти тысяч. Долларов! А то и все сто тысяч! Хотя кто знает, может, и гораздо больше. И князь... то бишь герцог его тебе просто так дарит! Просто так, заметь!
– Конечно же, не просто так, – возразила Марина. – Его высочество надеется, что я размякну и приму приглашение на ужин, которое он наверняка уже заготовил и пришлет снова со своим шофером. А ужин у герцога Сфорца-Малатеста, как я узнала, плавно переходит в завтрак.
– И что с того? – взвилась Зульфия. – О, если бы он мне такое прислал! Да я бы сама, без всякого шофера, примчалась к нему на всех парах и прыгнула бы к нему в койку! Ты что, не понимаешь, дурочка, что это твой шанс? О таком многие только мечтать могут! Причем другого шанса в жизни больше не будет!
Марина, заявив, что ей надо работать, углубилась в перевод писем. Комнатку заполнил аромат роз, и девушка то и дело поднимала голову, чтобы взглянуть на лежавший на столе бесценный браслет.
В дверь постучали, влетела Зульфия, вся взъерошенная:
– Снова для тебя! Боже, что творится, что творится! Прошу вас, синьор!
И вновь возник шофер, принесший на сей раз удивительную композицию из разноцветных орхидей. Он почтительно подал Марине письмо, но девушка, не вскрывая, отдала его обратно шоферу и протянула браслет.
– Прошу передать его высочеству, что я польщена, однако не желаю, чтобы меня больше беспокоили, – сказала она твердо. – И заберите розы, прошу вас!
Шофер, ничего не ответив, исполнил приказание и удалился. Зульфия, дождавшись, когда за тем закроется дверь, подбежала к Марине и завопила:
– Что ты наделала, дуреха! Герцог тебе снова цветы прислал, и я видела в руках шофера еще один футляр, причем побольше, чем предыдущий. Наверняка там было колье!
– Да хоть тиара папы римского, – отрезала Марина. – Зульфия Борисовна, я не хочу ни о чем знать! Герцог Сфорца-Малатеста для меня более не существует!
Когда Зульфия наконец ретировалась, Марина достала из кошелька фотографию своего жениха и долго рассматривала ее. Внезапно у нее мелькнула еретическая мысль: но ведь Миши уже нет на свете больше двух лет, а она все носит по нему траур... И что с того? Герцог Алессандро носит траур по своей погибшей юной жене уже сорок лет или около того!
И снова она подумала об итальянском аристократе! Как можно сравнивать? Сфорца-Малатеста ведет жизнь плейбоя и соблазнил уже кучу женщин, и при этом уверяет, что горюет по своей утонувшей супруге. Как бы не так!
Марина смахнула с уголков глаз слезы и, спрятав фотографию в кошелек, подумала о том, что никогда не забудет Мишу. И уж точно никогда не предаст его. Пусть герцог из кожи вон лезет, пусть завалит ее с ног до головы драгоценными дарами, у него все равно ничего не выйдет!
* * *
К общежитию Марина вернулась в начале восьмого. Она чувствовала зверскую усталость – сказывалась предыдущая ночь, в течение которой она мало спала. «Интересно, дали уже горячую воду? – размышляла она. – Хотя нет, предупреждали ведь, что теперь включат только в сентябре – профилактические работы растянулись на полтора месяца!»
Около здания общежития Марина увидела знакомый черный лимузин с тонированными стеклами. Ну надо же, герцог оказался настоящим «тормозом»! Подле авто толпились мальчишки, которые с восторгом разглядывали небывалого дорожного монстра. Марина подошла к «Роллс-Ройсу», постучала по окошку водителя и, когда стекло опустилось, произнесла: