– Не сомневаюсь, господин Желдыбин. Но тогда вам не потребуется менять девушку на артефакт, и мы останемся ни с чем. Поэтому давайте действовать так, как договорились.
Русский, вставая, заявил:
– Учтите, я не могу ждать. Ведь на артефакт найдутся и другие покупатели. Охотники, к примеру. В конце концов, ваши дружки...
– Они не мои дружки! – вспылил гость. – И не упоминайте их лишний раз! Если вы продадите им артефакт, то, боюсь, ни вам, ни вашей дочери не придется насладиться спокойной жизнью. Ибо тогда насупит новая эра – их эра. И ваши миллиарды и служба безопасности вас уже не спасут. Только мы можем использовать артефакт во благо!
– Ну, или этот ваш «поборник справедливости»... – поддел олигарх.
– Что он может предложить вам? – воскликнул гость. – Он – одинокий рыцарь, сражающийся с ветряными мельницами! Только наш Орден даст то, что столь нужно вам и вашей дочери. Только наш Орден, запомните! Так что забудьте о двойной игре, господин Желдыбин!
Лицо олигарха исказила гримаса, и он обронил:
– У вас есть две недели. Потом я поступаю с артефактом по своему усмотрению.
Не прощаясь, хозяин виллы стремительным шагом вышел с террасы и скрылся в доме. Дворецкий отконвоировал гостя к выходу и, пожелав ему доброго дня, захлопнул тяжеленную дверь.
* * *
Борис Борисович Желдыбин никогда и ничего в своей жизни не боялся. На него было совершено шесть покушений, в результате одного из которых у него был поврежден позвоночник. Врачи тогда заявили, что остаток жизни ему придется провести в инвалидном кресле.
Борис Борисович не доверял врачам. Меньше чем через полтора года он снова смог предаться своему любимому занятию по утрам – игре в теннис. На ноги его поставило не только колоссальное богатство и возможность использовать перспективные медикаменты, находящиеся в стадии разработки, а в первую очередь несгибаемая воля.
Желдыбин всегда получал то, что хотел.
Так было и в далекой юности, когда он дал себе зарок, что конопатый жирный Толик из соседнего двора больше никогда не будет избивать его. Борис начал заниматься дзюдо, что было в те времена редкостью. А несколько лет спустя Толика, ставшего законченным алкоголиком, нашли в подворотне – кто-то вогнал ему в сердце нож. Расследование зашло в тупик, дело осталось «висяком», потому что не было обнаружено ни следов, ни улик. А родители Толика, которых тот нещадно гонял, впав в пьяный раж, вздохнули с облегчением. Никто не дознался, что убил Толика тот самый щуплый мальчишка (правда, превратившийся уже в коренастого молодого человека), жертва его постоянных издевательств...
Так было и позднее, на первых курсах института, куда Борис поступил вопреки советам родственников, уверявших, что ему нечего соваться в «белые воротнички», ведь все равно ничего хорошего не выйдет, а лучше парню, как отец и старшие братья, на заводе вкалывать. С первого дня студент Желдыбин понял, что не является «одним из»: у него не было высокопоставленных родичей, одевался он бедно и во все советское, а вместо собственной «Волги» у него имелся дребезжащий велик, на котором Борис ездил при любой погоде (и денег на транспорт тратить не приходилось, и себя поддерживал в форме).
Он знал, что над ним смеялись, что его считали чудаком, что ни в одну из компаний его не примут. А он и не хотел. Борис был сам по себе, потому что у него имелась мечта. И он знал, что рано или поздно она осуществится. А к чему стремятся эти трутни, его сокурсники? У них же и так все есть! Родители после окончания вуза пристроят своих чад на теплое местечко в то или иное министерство или на то или иное предприятие.
Борис Желдыбин хотел быть лучше, чем они. Хотел, чтобы папенькины сыночки подчинялись ему, завидовали. Чтобы его боялись. Но дабы достичь этого, даже при социализме требовались деньги и связи. Однако деньги и связи были только средством для достижения гораздо более важного – власти...
Так было и к концу обучения в институте, когда самая красивая и желанная девушка на курсе, Даша, стала сначала его подругой, а потом и законной женой. Причем несмотря на то, что ее внимания добивались молодые люди, одетые во все заграничное, разъезжавшие на собственном авто и даже бывавшие в настоящей – капиталистической, а не социалистической – загранице!
Дашу он любил безумно, но никогда не показывал ей своих чувств. Боялся, что когда-нибудь его слабость будет использована против него. А у него, Бориса Желдыбина, не имеется слабостей по определению!
Невзирая на красный диплом, у молодого человека не было особых перспектив. В начальники ему никогда не выбиться, потому что начальниками, как давно уже смекнул Борис, становились не самые умные или талантливые, а наиболее приспосабливающиеся. Он же не желал приспосабливаться. Но и выпадать из строя было опасно.
Поэтому Желдыбин и подал заявление в организацию, аббревиатура которой заставляла многих трепетать: КГБ. Он не верил в идеалы Октября, на «холодную войну» ему было наплевать, однако Борис знал, что только так он сможет обрести то, что ему так нужно: власть...
Так было и после развала Советского Союза, когда началось его стремительное возвышение. Он покинул организацию и ушел на вольные хлеба, обладая уже тем, что необходимо для обретения богатства и власти: связями. К концу девяностых Желдыбин стал миллиардером.
У него имелось два сына, Борис и Леонид: один занимался химическими предприятиями, входившими в империю отца, другой – банками и страховыми агентствами. К сыновьям Борис Борисович относился строго, очень редко снисходя до похвалы. Он видел, что молодые люди стараются подражать ему и вести дела у них получается неплохо. Однако все равно они на порядок хуже, чем отец.
Тогда-то, переживая кризис среднего возраста, Борис Борисович и задумался над тем, что, собственно, дают ему богатство, связи и власть. Он был в великолепной физической форме – каждый день, невзирая на распорядок дня, как минимум час проводил в тренажерном зале и еще сорок минут – в бассейне. Врачи, которым Желдыбин так и не научился доверять, уверяли, что у него сердце двадцатипятилетнего и сосуды тридцатилетнего.
Но рано или поздно – и Борис Борисович понимал это – ему придется передать бразды правления сыновьям. Потому что никто не вечен. И он, несмотря на свои миллиарды, не станет исключением из правил. Ну и какой тогда смысл стремиться к чему-то, что-то строить, если твои потомки разрушат возведенный тобой дворец или, что еще хуже, превратят его в свинарник?
А затем наступило время потерь. Вначале то покушение, в результате которого он на долгие месяцы оказался прикованным к кровати и к инвалидном креслу. Но если бы только это...
Даша, его любимая, обожаемая Даша, погибла. Она получила слишком тяжелые ранения и фактически спасла ему жизнь: если бы из бронированного автомобиля первым вышел он, а не жена, то именно Борис отправился бы на тот свет.
Умерла Даша не сразу, почти три недели находилась в коме, и врачи, которым Желдыбин не доверял, старались спасти ее. Возможно, если бы он был рядом, если бы держал ее за руку, если бы покрывал ее пальчики поцелуями, жена бы и выжила. Возможно... Он бы что-то придумал, он бы не мог смотреть на то, как жизнь медленно вытекает из его любимой Даши.