– Великолепно, – произнесла эксперт и всмотрелась в экран. Ее лицо внезапно нахмурилось. – Хм, это крайне странно…
– Кто он? – спросил в нетерпении Кранах. – Ну что вы медлите, черт побери!
Женщина недовольно посмотрела на него – Кранах был известен как грубиян. Он даже как следует трахнул одного из экспертов, который слишком долго, по его мнению, делал анализ волокон, найденных на месте преступления.
– Наверняка ошибка, – произнесла до крайности удивленная эксперт. – Такого быть не может, отпечатки идентичны!
Кранах выхватил «мышку» и нажал на семизначный номер, указанный под надписью «Совпадение найдено». Раскрылась страница с фотографией человека, которому принадлежал отпечаток, и с краткой информацией о нем.
Инспектор жадно всмотрелся в фото, и эксперт увидела, как желваки заходили на его скулах.
– Это что, идиотская шутка? – спросил он, отшвыривая «мышку». Та соскользнула со стола и повисла в воздухе. – Вы что, начитались глупых статей и решили разыграть меня?
Женщина заявила:
– Инспектор, я никогда не шучу подобным образом, тем более что сегодня не первое апреля, а второе ноября!
Кранах уставился на лицо человека, которому принадлежали три фрагментарных отпечатка большого пальца на скальпеле. На него смотрел самодовольный коренастый тип, абсолютно лысый, с мощными плечами и удивительно красивыми глазами цвета крепкой чайной заварки.
– Вообще-то программа ищет отпечатки исключительно среди живых правонарушителей, но я по вашему же требованию задала расширенный поиск, который охватывает и отпечатки пальцев умерших преступников, и вот результат, – прошептала эксперт. – Боже мой, но если это так, неизбежен вывод, что…
Она в потрясении замолчала.
– «Вулк Климович», – прочитал имя обладателя отпечатка инспектор Кранах. – «Расстрелян по приговору Верховного Суда 25 декабря 1985 года».
Эксперт увидела, как Фердинанд Кранах с такой силой сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели.
– Вулк, ты не обманул, – произнес он глухим голосом. – Ты вернулся из ада. Но это не помешает мне найти тебя и убить – на этот раз навсегда! О, Вулк…
О том, что наш род проклят, мне было известно с самого детства.
Я появилась на свет в первые секунды нового века – 1 января года 1901-го. Мой брат-близнец Николя, родившийся за шесть минут до меня, принадлежал к прошедшей эпохе, ибо увидел свет в последние минуты 31 декабря 1900 года, и нас разделяло, по сути, целое столетие. Произошло сие знаменательное событие в бывшей царской резиденции бывшей столицы бывшей моей родины.
Моя матушка, княгиня Зинаида Осиповна Валуйская, она же графиня Синеокова-Палей, веселилась до упаду на балу, который в Зимнем дворце давала императорская чета. Появление нового отпрыска планировалось на середину февраля, однако в дело вмешалась судьба, и в результате преждевременных родов мой брат и я стали теми немногочисленными детьми, которые родились в резиденции русских венценосцев. Обычно подобной чести удостаивались дети царской четы – и вот удостоились мы, последние из рода князей Валуйских.
Матушка рассказывала, что после очередного полонеза, около половины двенадцатого, почувствовала легкую дурноту и покинула залу, в которой проходило торжество. Она и представить себе не могла, что через несколько минут подарит нам жизнь. Она уселась в глубокое кресло, обитое пурпурным бархатом, и поднялась из него, когда разрешилась от бремени. К ее счастью, на торжествах присутствовало несколько именитых врачей, которые взяли под свой контроль наше рождение. Мучиться матушке не пришлось, мой брат увидел свет под развеселую мелодию венского вальса Штрауса-сына, я же огласила мир криком, который слился с тысячекратным «ура», ворвавшимся в окна дворца с улиц Петербурга. Матушка ни на секунду не потеряла присутствия духа; императорская чета, узнав о столь знаменательном событии, имевшем место под крышей их родового гнезда, почтила нас своим визитом, и я была представлена последнему российскому императору и его супруге раньше, чем кто бы то ни было, – в возрасте неполных пятнадцати минут. Говорят, что глаза императора наполнились слезами, и он с умилением сказал, что я до чрезвычайности похожа на его дочь Татьяну. Их величества стали нашими крестными родителями – нас крестили в домовой церкви имения Валуево на Рождество. Золоченые, устланные драгоценным соболем сани с царским вензелем доставили матушку и нас во дворец на Мойке, нашу петербургскую резиденцию. Матушка все сожалела, что ее супруга, моего батюшки, не было дома – он находился с дипломатической миссией в Персии и вернулся только в середине месяца.
Узнав о рождении сына и дочери (хотя врачи уверяли родителей, что на свет появится один-единственный ребенок), он телеграфировал на радостях: «Мы назовем ее честь тебя!» Таким образом я и стала Зинаидой, хотя матушка желала звать меня Татьяной, в честь царской дочери.
Впрочем, князья Валуйские никогда не пытались угодить порфироносным особам – хотя бы потому, что мы сами происходим из царского рода. Нашим славным предком являлся не кто иной, как магометанский пророк Мухаммед: в отличие от множества владетельных династий Старого Света, в том числе и Романовых, чья родословная прослеживалась в основном до Средних веков, корни нашего генеалогического древа уходили в незапамятные времена. К нашему роду принадлежали эмиры, калифы и султаны, чьими именами пестрят сказки «Тысяча и одной ночи».
Великий Валуй-мурза попал во время осады Казани в плен к царю Ивану Грозному; государь был готов даровать ему живот, потребовав, однако, перейти в православие и сделаться его верным вассалом. Мой пращур после тяжких раздумий согласился отречься от веры предков; в церкви в Архангельском, где его крестил сам патриарх, в ту самую секунду, когда вода из купели окропила чело Валуй-мурзы, раздался голос с небес, который предрек, что будет весь его род проклят за измену Аллаху и Магомету, и найдет смерть каждый из старших сыновей еще до того, как достигнет двадцати пяти лет.
Никто не знал, правда это или нет, однако на протяжении последующих трехсот с лишним лет почти каждый старший сын в нашем роду умирал, так и не отпраздновав двадцать пятый день рождения – кого-то забирала страшная болезнь, иного уносил несчастный случай, кто-то пал на поле брани или стал жертвой отравления. Это, впрочем, не помешало Валуйским с каждым годом богатеть – один из них был наперсником Петра Великого и строил Петербург, его дети и внуки сделались незаменимыми советниками при дворе мудрой Екатерины и щеголя Александра.
К середине девятнадцатого века наш род считался самым богатым в стране, а стало быть, и во всей Европе. Даже императоры не обладали такими богатствами, которые находились во владении князей Валуйских. Одних дворцов была дюжина, а драгоценности хранились в четырех огромнейших сундуках, каждый из которых с большим трудом поднимали три дюжих мужика. Мой прадед принимал у себя в Валуеве поэта Пушкина, который черпал там вдохновение, прогуливаясь по «русскому Версалю».