Марек проскользнул в приоткрытую дверь и уселся на один из свободных стульев в последнем ряду. Он опоздал почти на сорок пять минут – Кранах жил в отдаленном районе, пришлось сначала ехать на троллейбусе, а потом с двумя пересадками на метро. Стажер знал, что старший инспектор ненавидит непунктуальность, однако решил, что отсутствие его, мелкой сошки, в глаза не бросится.
Огромный зал был заполнен на три четверти, полицейские внимательно слушали Лемма, который стоял на сцене и, держа в руке огромную указку, демонстрировал что-то на карте Экареста.
Возникла пауза, Лемм нахмурился и посмотрел в зал, затем громко произнес:
– Почему вы опоздали?
Все завертели головами, стараясь понять, кого имеет в виду старший инспектор. Марек вжался в сиденье, понимая, что Лемм обращается к нему.
– Янек или как вас там, почему вы проигнорировали мое приказание явиться к пятнадцати часам и соизволили показаться только без четверти четыре? – продолжал Лемм. – Отвечайте!
Стажер неловко поднялся, отодвинутый стул издал страшный шум. Краснея и обливаясь потом, молодой человек произнес:
– Приношу свои извинения, господин старший…
– Что вы там бормочете? – произнес со сцены Лемм. – Янек, вы что, не можете говорить громче? Или инспектор Кранах, в скором будущем бывший, никогда вам не говорил, что пунктуальность в нашей профессии – самое главное?
Полицейские в зале усмехнулись, юноша поймал недовольные и сочувственные взгляды.
Набравшись храбрости, Марек дрожащим голосом ответил:
– Господин инспектор Кранах учил меня, что главное в нашей профессии – аналитически мыслить. А о пунктуальности он ничего не говорил.
Зал зашушукался, послышались отдельные смешки, кто-то заулюлюкал. Лемм ожесточенно постучал указкой по кафедре и заявил:
– Узнаю старую неэффективную школу инспектора Кранаха! И чему он только учит молодые кадры! Впрочем, Янек, сомневаюсь, что вы когда-нибудь будете работать в полиции, – вы не только лентяй и бездарь, но еще и игнорируете субординацию и хамите мне, своему непосредственному начальнику. Не сомневаюсь, что вы прохлаждались где-нибудь в кафе на свидании с парочкой разнузданных девиц.
– Это не так… – хрипло произнес Марек.
Он знал, что говорить про визит к Кранаху смерти подобно, поэтому решил прибегнуть к давно опробованной методе – рассказать про больную тетю.
– Не так? – поднял брови Лемм. – Вы были в кафе не на свидании с девицами, а с личностями одного с вами пола? Никогда бы не подумал так о вас, Янек, никогда бы не подумал!
Полицейские гадко засмеялись, и Марек, чувствуя, что в глазах защипало, понял, что смеются над ним.
– Впрочем, это ваше дело, с кем вы предпочитаете встречаться, – глумливо произнес Лемм. – Но это… ммм… общение во всех его проявлениях должно иметь место исключительно после завершения рабочего дня! Вы же взяли на себя смелость исчезнуть без моего разрешения на несколько часов, а затем вернуться и сделать вид, что работали в архиве. Учтите, Янек, я два раза справлялся о вас – вы покинули архив три с половиной часа назад! Вот чему учит инспектор Кранах, дамы и господа! Садитесь, Янек, и пользуйтесь моментом! Я хотел предоставить вам шанс отличиться, но теперь вижу, что был к вам слишком снисходителен. Вы отстранены от участия в сегодняшней операции. После совещания останетесь в архиве и не уйдете домой, пока не выполните три суточные нормы! Вам понятно или мне требуется повторить – работа с Кранахом ведь отупляет, не так ли, Янек?
Красный, как вареный рак, Марек уселся на стул, благодаря судьбу за то, что находится в последнем ряду. Но не тут-то было. Лемм продолжал издевательства:
– Отчего вы исчезли с горизонта, Янек? Марш в первый ряд, я не хочу, чтобы вы клевали носом!
Стажер спустился вниз, слыша, как вслед ему свистят и кричат. Он уселся в непосредственной близости от сцены, Лемм, потеряв к изничтоженной жертве интерес, продолжил:
– А сейчас короткое сообщение сделает один из ведущих экспертов по психологии маньяков, профессор Норберт Штайн, директор Института судебной психиатрии. Мой предшественник, злосчастный инспектор Кранах, самонадеянно опирался исключительно на свои познания, игнорируя мнение ученых. Я же работаю рука об руку с лучшими специалистами столицы!
На сцене появился высокий седой мужчина в роговых очках и сером костюме с бордовым галстуком. Откашлявшись и поблагодарив Лемма, он произнес:
– Дамы и господа, мне удалось отыскать взаимосвязь между убийствами, которые имеют место сейчас, и теми, что были совершены маньяком, именовавшим себя Вулком Сердцеедом, в 1923 году. Первое убийство тогда случилось 1 ноября, второе – 13-го, третье – 25-го. Затем еще три в дни с теми же датами, но только в декабре, соответственно 1, 13 и 25-го. Промежуток между ними составляет двенадцать дней – за исключением третьей и четвертой дат, между которыми прошло только шесть дней, но это, как известно, половина дюжины! 25 ноября и 25 декабря Вулк совершил не одно, а сразу два убийства, превращая, таким образом, шестерку в двенадцать.
Лемм кивал в такт рассказа головой, победоносно посматривая на полицейских в зале. Профессор Штайн продолжал:
– По всей видимости, Сердцеед придерживался особой схемы, которую соблюдает и его последователь из нашего времени. Trahit sua quemque voluptas – каждого влечет своя страсть! Что положено в основу схемы, сказать пока что не могу, вероятнее всего, очередность и строгая привязанность к циклу «12 – 12 – 6» объяснимы сменой фаз Луны, что, не исключаю, играет чрезвычайно важную роль для Вулка – как того Вулка, так и нынешнего. Вулк влюблен в свои жертвы, он… Дон Жуан, пылающий к ним страстью! И в то же время он – Каменный гость, который дарит им последнюю ночь жизни!
– Тоже мне, Дон Жуан, Каменный гость… Мы имеем дело со свихнувшимся типом, который поклоняется потусторонним силам и повернут на астрологическом цикле, – заявил Лемм. – Это всем ясно? Даже тебе, Янек? Кстати, ты кто по знаку Зодиака – небось баран?
Полицейские захохотали. Марек вперил взгляд в пол.
Профессор Штайн заявил:
– Первая проститутка, некая Лайма Бареева, была лишена жизни в ночь с 31 октября на 1 ноября; вторая особа, Эльвира Чапес, убита жесточайшим образом в ночь с 12-го на 13-е…
Лемм снова перебил директора института и крикнул:
– Эй, Янек, какое сегодня число? Или ты, окончательно отупев за время практики у Кранаха, не в состоянии ответить даже на этот элементарный вопрос? Спасибо, профессор, можете занять место в зале, я сам закончу! – произнес под всеобщий хохот Лемм. – Если убийца два раза совершал убийства, идентичные тем, что были совершены нашим Дон Жуаном, то бишь Сердцеедом, именно в те даты, когда они имели место в 1923 году, значит, он не будет отступать и впредь, и это понятно даже такому жуку, как наш стажер Янек!
Лемм обожал устраивать из собственных выступлений шоу, где главным действующим лицом, режиссером и драматургом был он сам.