Трансформации тем временем продолжались. С легким щелчком боковые стороны удивительным образом сложились, и книга вдруг оказалась стоящей на большой золотой подставке, словно на пюпитре – подходи и листай.
– Ну и хрень! – воскликнул явно заинтригованный происходящим Олаф. – Чего только люди не придумают! Хм, никак не пойму, что тут эта книженция делает? Чем она была так дорога фюреру?
Тот же вопрос занимал и Ганса. Тем временем голос в его голове усилился: нечто, требовавшее еды, по всей видимости, изрядно проголодалось!
Олаф снова подошел к подставке с книгой, склонился над ней и разочарованно произнес:
– Нет, это даже не камешки. Черт, это же… это…
И он отскочил от книги, словно ошпаренный. И даже, задев ногой мешок с драгоценностями, повалился навзничь. Ганс помог приятелю подняться и тоже осторожно подошел к книге.
Судя по всему, она была не просто старинная, а древняя. Наверняка ей было много сотен лет. Ганс впился взором в украшавшие переплет камешки и вдруг понял, что так напугало Олафа.
Это были не камни, а… зубы. По всей видимости, человеческие. Чей-то заботливой рукой аккуратно отточенные и отполированные.
Кожа переплета была темно-красной, почти черной, испещренной метинами. Ганс склонялся все ниже, все ближе к фолианту, и у него возникло чувство, что его тянет к книге, словно магнитом. И ведь он понимал, что делать этого не следует, но все равно продолжал наклоняться…
Вдруг одна из метин на коже переплета странным образом зашевелилась, приоткрылась – и на Ганса уставился глаз. Только не человеческий, а какой-то странный, словно звериный. Молодой человек отпрянул. А когда снова взглянул на книгу, то никакого глаза, разумеется, не увидел.
Олаф же тем временем осмелел. Подошел к книге и протянул к ней руку. Ганс зажмурился – и услышал шелест страниц. Рискнув, открыл глаза – Олаф листал фолиант.
– Ну и что за чертовщина? – произнес он недовольным тоном. – Я, конечно, слышал, что имеются книги, которые миллионы стоят, и подумал сначала, может, эта – одна из них. Так ведь нет! Вообще даже не книга, а неизвестно что!
Дело было в том, что на желтых пергаментных страницах книги не было решительным образом ничего! Ни надписей, ни рисунков! Книга состояла из сотен пустых страниц!
– Ладно, и так уже потеряли много времени из-за какой-то ерунды, – резко захлопнул Олаф книгу. – Все, пора отсюда сваливать. Бриллиантов набрали…
Раздался стук – книга снова стояла на подставке раскрытой! Но как такое могло произойти? Ганс был поражен. Метаморфоза не ускользнула и от внимания Олафа. Хмыкнув, он снова захлопнул книгу и даже ударил кулаком по обложке.
И тут же был отброшен в сторону, к ящикам с драгоценными камнями. А книга, словно под воздействием резкого порыва ветра, опять раскрылась, зашелестели страницы. И вдруг все стихло: книга оказалась открытой точно посередине.
– Что за черт! – произнес Олаф, поднимаясь с пола и потирая ушибленные места. – Ты видел, Ганс?
Гансу хотелось одного – бежать как можно быстрее прочь! Но его ноги словно приросли к полу. Олаф же вразвалочку подошел к книге, внимательно осмотрел подставку, обошел несколько раз вокруг алтаря с подставкой, почесал затылок и сказал:
– Тут ведь какой-то механизм, да? Только зачем? Не понимаю!
И с этими словами он плюнул на книгу. Причем с его рассеченной при падении губы на страницу упала капля крови. Которая немедленно исчезла без следа, как будто приземлилась не на пергаменте, а на губке!
Вслед за тем начало происходить совсем уж странное – желтые пергаментные страницы принялись на глазах темнеть и за считаные секунды стали совершенно черными.
– Вот ведь чудеса! – произнес Олаф растерянно. – Эй, Ганс, ты чего все время молчишь? Как думаешь, может, все-таки прихватить с собой книжку? Наверное, она бешеных бабок стоит!
И Олаф попытался приподнять книгу с подставки. Но у него не вышло – как парень ни тужился, сдвинуть фолиант ни на миллиметр не смог.
– Такое впечатление, как будто она тонну весит. Или все две. – Олаф явно был изумлен. – Эй, Ганс, давай же, подсоби!
На помощь приятелю Ганс не пришел. Потому что чувствовал: вот-вот свершится нечто ужасное. Ибо голос в его голове смолк, а вместо него возникло утробное урчание, какое издает лев за мгновение до прыжка.
Олаф снова попытался приподнять книгу, и с его губы опять упала капля крови. Но, вместо того чтобы приземлиться на черных страницах, она попросту исчезла. Олаф растерянно произнес:
– Черт, Ганс, а ведь тут и не страницы вовсе! Я не вру! Как будто… будто некое подобие колодца или что-то в таком роде.
Молодой человек поднял с пола бункера несколько драгоценных камней и швырнул их в книгу. Те исчезли в черноте, расплывшейся на страницах.
– Вот это да! – произнес потрясенный Олаф. – Теперь я понимаю, почему нацисты берегли книгу как зеницу ока.
И тут со страниц книги, вернее, откуда-то изнутри книги, вылетели все те же драгоценные камни и приземлились на пол. Только сейчас камешки были вымазаны чем-то зеленовато-синим, похожим то ли на клей, то ли на слизь. Тогда Олаф подхватил ящик с драгоценными камнями, поднес его к книге и бросил на нее.
Вообще-то металлический короб был намного больше книги по размерам, но, тем не менее, небывалым образом провалился внутрь страниц. Олаф ахнул, опустился на карачки и принялся изучать алтарь, на котором стояла подставка с книгой.
– Такого даже в цирке не увидишь! – заявил он. – Нет, пожалуй, книжку мы с собой возьмем…
И тут книга стала фонтанировать драгоценными камнями, а потом оттуда вылетел смятый в гармошку кусок стали – все, что осталось от ящика. И камни, и металл были вымазаны все той же зеленовато-синей мерзостью.
Затем по бункеру разнесся громогласный звук – нечто рыгнуло. Неужели рыгнула книга? Да нет же, то, что находилось внутри ее!
Олаф, окончательно ошалев, подбежал к фолианту, схватил его… и его правая рука соскользнула с обложки, по локоть погрузившись в черноту, заливавшую страницы. Истошно вопя, Олаф попытался извлечь руку, но не получилось – она застряла внутри книги.
– Помоги же мне, черт тебя побери! Помоги! – орал Олаф, обращаясь к Гансу.
Но тот и не думал броситься на подмогу своему приятелю.
Внезапно по краям страницы что-то мелькнуло. Что-то белое, очень похожее на клыки. И в следующий момент по бункеру разнесся нечеловеческий крик.
Олаф отпрянул от книги, но бóльшая часть его руки была то ли отрублена, то ли откушена, из раны хлестала кровь. Несчастный повалился на пол и засучил ногами. А со страниц книги – хотя нет, это были не страницы, а совершенно пустое черное пространство! – вдруг вырвалось тонкое красное щупальце. Оно несколько раз ударилось об пол, задело ящики с драгоценными камнями, а потом наконец нащупало Олафа. И, обхватив его ноги, потащило к алтарю, на котором возвышалась книга.