– Я же сказал, дома никого нет… – пророкотал он, и я успел вставить:
– Это я, Дусик! У меня к вам всего один вопрос! По Стефану д’Орнэ!
– Ну хорошо, – милостиво произнес Илья Ильич. – Какой именно? …Ну ты даешь! – расхохотался братец тети Фимы, после того как я его спросил. – Ты что, работаешь составителем вопросов в шоу «Кто хочет стать миллионером»? Я не привык признаваться в таком, но – я не знаю!
– Как не знаете? – упавшим голосом прошептал я. – Этого не может быть! Вы не можете не знать!
– Я тебе перезвоню, – сказал Илья Ильич и отключился. Я думал, что он забудет обо мне, но он в самом деле перезвонил через два часа.
– Поздравляю, мне удалось найти ответ! – воскликнул он.
– Так как, как его звали? – повторил я свой вопрос. Илья Ильич произнес имя.
Имя, которое я боялся услышать больше всего. Имя, которое все изменило. Лицо из старой книги и имя, которого никто не знал. Но теперь я его знаю!
– С этого момента я точно в загуле! – провозгласил Илья Ильич. Я набрал перелыгинский номер тети Фимы. Никто не ответил. Затем номер генерала Сувора. Занято!
Что же мне делать? Опасность, тете Фиме грозит смертельная опасность!
Напевая арию Керубино, я резала салат. Василиск развалился посреди кухни дяди Брани, ожидая от меня очередной мясной подачки. Знает, котина, что я готовлю праздничный ужин.
Браня возился в столовой. Ожидался визит его Огнедарика. Генерал хотел официально объявить своему сыну о том, что скоро у него появится мачеха. Я пригласила Раю Блаватскую.
Гамаюн Подтягич (его уже выписали из больницы) пронюхал обо всем и с гадливенькой улыбочкой поздравил меня с «очередным замужеством». Я решила не обращать внимания на завистников.
– Фимушка, как же я тебя люблю! – Браня нежно поцеловал меня в шею. Я довольно улыбнулась. Три последних дня были самыми счастливыми в моей жизни. На мою долю выпало многое – литературная слава, телевизионная карьера, даже внучка-негритянка по имени Алиска в далекой Калифорнии, и это не считая четырех с половиной супругов.
Но любви – любви-то не было! Не было, пока я не встретила Браню. Странно, я ведь знала его много лет, он был для меня обыкновенным соседом, а теперь… Теперь он стал самым важным мужчиной в моей жизни!
«Аврора» дала предупредительный залп, мировая революция началась, неприступные вавилонские стены рухнули, Бастилия пала и была сметена с лица земли ураганом, мамелюки взяли наконец Вену, а янычары ворвались на дворцовую площадь поверженного Царьграда.
Прошлой ночью королева Гинерва вкусила наконец-то запретного плода на ложе любви с рыцарем Ланцелотом!
Я почувствовала, что слезинки текут по моим щекам. Браня, о, Браня! Судьба смилостивилась надо мной и ниспослала мне тебя!
– Фима, ты плачешь? – изумленно проговорил виновник моих слез. Я прошептала:
– Бранечка, это лук…
И разрыдалась. Браня привлек меня к себе, я уткнулась ему в грудь и дала волю своим чувствам. Я и сама не знала, почему плачу. От счастья? Браня со мной, и мы никогда не расстанемся, пока смерть не разлучит нас. От горя? Почему я встретила его сейчас, когда клены на аллее моей жизни начали золотиться: наступала неизбежная и прохладная осень.
Или от любви?
Браня гладил меня по волосам, а я оплакивала безвозвратно ушедшую молодость и ликовала, предчувствуя бесконечное счастье. Я вдохнула аромат любви!
…Но аромат был какой-то странный, больше похожий на вонь от сгоревшего лука. Боже мой!
– Браня! – завопила истошным голосом я. На груди любимого было покойно и приятно, но я совершенно забыла о сковородке с луком!
Лук безнадежно подгорел.
– Ничего страшного! – заявил Браня и по-хозяйски сунул сковороду под струю холодной воды. Раздалось шипение, повалил густой пар, перемешанный с луковым ароматом.
Я ничуть не сожалела, что проморгала лук. Пять минут блаженства в объятиях Брани были по эмоциям и накату страстей равноценны половине моей жизни.
– Фима, тебе требуется моя помощь? – спросил Браня. Я решительно заявила, что мужчине на кухне не место, и велела ему принести из подвала картошки.
Я резала лук и плакала. Внезапно что-то заставило меня обернуться – обычно так бывает, когда чувствуешь на себе чей-то пристальный взгляд. За стеклянной дверью дачной кухни мелькнула чья-то тень.
Что за страхи! Со мной Браня, он не даст меня в обиду! Но кто бы это мог быть? Рая Блаватская решила прийти на два часа раньше?
– Браня! – громко сказала я, но ответа не последовало. Он же в подвале – подвал его дачи походил на застенки священной инквизиции: ни один звук не вырвется оттуда наружу, ни один звук не долетит туда с кухни.
– Браня! – Я зажала в руке нож с налипшей к лезвию луковой шелухой. Мне стало очень страшно. Как я могла забыть, что наше Перелыгино уже было ареной кровавого преступления – д’Орнэ убили Таню Шепель. И сам Стефан-младший, он до сих пор на свободе!
Появился Браня, он принес полведра отборной краснокожей картошки. У меня отлегло от сердца. Какая же я трусиха! Мне мерещится бог знает что!
– Фима, все в порядке? – спросил заботливо генерал. Я улыбнулась и провозгласила:
– Браня, если ты рядом, все всегда будет в порядке!
– Ах, а капустку-то квашеную забыл! – ахнул Браня. – Я сейчас!
Я помешала лук. Скрипнула дверь, я, не оборачиваясь, сказала:
– Ты уже вернулся, Браня? Быстро ж, однако!
Инстинкт сработал быстрее. Я развернулась, зажав в руке поварешку. Это был не Браня.
– Добрый день, Серафима Ильинична, – произнес Стефан д’Орнэ.
Как он изменился за эти несколько дней! Из лощеного красавца он превратился в заросшего седой щетиной забулдыгу, от былой франтоватости не осталось и следа. Он был облачен в матросский бушлат и нелепую синюю шапочку с красным помпоном.
Его глаза вызвали у меня в памяти гоголевского Вия. О, поднимите мне веки! Боже, дай мне силы!
– К празднику готовитесь? – спросил Стефан и приблизился ко мне. Его кирзовые сапоги оставляли грязные следы. Лицо д’Орнэ не выражало ничего хорошего. Он осклабился и прохрипел: – Мне надо с вами поговорить!
В руке у него сверкнул нож. Он пришел, чтобы убить меня!
Я метнула в него сковороду с шипящим на оливковом масле луком. Она угодила в стену, оставив жирную кляксу, похожую на Австралию. Стефан ринулся ко мне. Он впился мне в плечо грязными ногтями и заорал:
– Серафима Ильинична…
Выстрел прогремел неожиданно. Я приготовилась к тому, что сумасшедший д’Орнэ вопьется мне клыками в сонную артерию или всадит в солнечное сплетение нож. Вместо этого он, издав булькающий звук, медленно осел на пол.