Автомобиль остановился, дверца открылась. Я ждала, что аноним появится из салона, но этого не произошло.
Поэтому я двинулась к автомобилю. Внезапно дверца захлопнулась, в лицо мне ударил яркий слепящий свет фар. Машина рванула с места и понеслась прямо на меня. Раздался звериный крик, кто-то кинулся на меня и отбросил в сторону.
Мой славный рыцарь Браня! Он спас мне жизнь! Я лежала на мокром асфальте – а черный автомобиль несся на Браню. Боже мой, он не успеет отскочить!
Я увидела, как генерал Сувор отлетел в сторону, машина дала задний ход и, развернувшись, скрылась в том же проулке, откуда и появилась. Недвижимая фигура распласталась на ступеньках. Я на карачках подползла к Бране.
Он был недвижим. Господи, за что ты так наказываешь меня? На его месте должна была оказаться я!
Дрожащими руками я перевернула генерала. Его лицо было в крови.
– Бранечка, – закричала я, чувствуя, что сердце мое окаменело. – Бранечка, ответь мне, прошу тебя! С тобой все в порядке? О, ты не можешь умереть, Бранечка! Ты мне нужен! Ты так мне нужен! Скажи хотя бы слово!
Браня молчал, и я поняла, что старый генерал мертв.
Отрывки из книги Марилены Финч «Доверительные отношения»
«…В Экарест мы прилетели в конце июля. Рейс Люфтганзы доставил нас из Франкфурта в герцословацкую столицу. Надя сообщила, что обязательно встретит Петера и меня. Я была взволнована предстоящим свиданием с моей герцословацкой подругой и ее семьей. Наконец-то нам представится возможность познакомиться с ее Гремиславом!
Лайнер совершил посадку в Шендраметьево-2. Мы покинули самолет одними из первых. Я сразу заметила Надю – она ждала нас у подножия трапа. Как же она похорошела и постройнела! Надежде удивительно шел приталенный горчичного цвета брючный костюм из шелка, шею обвивал тонкий газовый шарфик, темно-желтый, – мой прощальный подарок!
Надя держала в руках изысканный букет – роскошные бордовые розы. Она расцеловала меня и Петера и указала на стоящего за ней мужчину:
– Это Гремислав.
Я онемела – супруга Нади я представляла совсем не таким! Передо мной возвышался субъект, больше похожий на персонажа «Крестного отца», – широкоплечий, с бритой головой и маленькими заплывшими глазками. И это Гремислав?
– Гремислав, один из помощников моего мужа, – небрежно бросила Надя. Все разъяснилось – я уж подумала, что это и есть ее муж, а это всего лишь его тезка.
Гремислав немедленно занялся нашими бумагами – мы с Петером отдали ему паспорта и таможенные декларации, Надя, взяв меня под руку, сказала:
– Зачем вам вместе со всеми толкаться в очереди, Гремислав все уладит!
Все же хорошо иметь в подругах жену одного из высокопоставленных герцословацких чиновников! Мы прошли в VIP-зал, и через десять минут Гремислав принес наши документы – со всеми нужными печатями и отметками о въезде.
– Мой Гремислав, к сожалению, не мог поехать в аэропорт, – заметила Надежда. – Но он очень рад вашему визиту. В какой гостинице вы остановились?
Мы условились с Надей, что жить будем не у них на даче в Астафьевском, а в одном из столичных отелей. Мне не хотелось стеснять подругу, тем более я не знала, как отнесется к нашему визиту ее муж, это уже был не их собственный особняк, а казенная дача. И все же меня немного уколола та легкость, с которой Надя согласилась с тем, чтобы мы сняли номер в «Метрополе».
Охранник позаботился о нашем багаже: нас ожидала черная «Ауди» с правительственными номерами, как не без гордости и непонятного мне кокетства, заметила Надя. Моя подруга очень быстро освоилась с ролью столичной дамы и привыкла ко всем тем многочисленным преимуществам, которые принесла ее семейству работа Гремислава в президентском аппарате.
…Мне пришла на ум одна из тем, что мы обсуждали в наших письмах: Надя клеймила власть имущих в своей стране и отстаивала идею, что все должны быть равны, и привилегий у чиновников должно быть по минимуму. Я с грустью поняла: моя подруга изменила свою точку зрения: одно дело, когда ты рассуждаешь абстрактно, имея в виду совершенно чужих людей, и совсем другое – когда требуется отказаться от собственных привилегий.
Машина была оснащена радиотелефоном и особым сигналом-маяком, который позволял автомобилю передвигаться по столице, игнорируя правила дорожного движения.
…Я напомнила Наде о ее мыслях касательно привилегий – она нахмурилась и ответила:
– Так мы полдня будем добираться до Астафьевского, Марилена! И вообще, у нас по сравнению с другими привилегий-то почти и нет!
Эта тема была ей неприятна, и Надя начала расспрашивать нас о том, как прошел полет. Я не была в герцословацкой столице уже несколько лет, Экарест с тех пор разительно переменился. Он чем-то напоминает мне Берлин: обе столицы меняют привычный облик, и здесь и там идет интенсивное строительство, эклектика приходит на смену монументальному имперскому стилю, а чувство реальности уступает место визионерству, грандиозным проектам и сомнительным архитектурным экспериментам.
Мы заехали в гостиницу, где оставили вещи; потом наш путь лежал в Астафьевское. Надя без умолку болтала, рассказывая о том, как они обосновались в Экаресте.
…Попасть на территорию правительственного поселка, обнесенного высокой стеной, можно было, преодолев несколько КПП. Все это живо напомнило мне поездку в Восточный Берлин в 1977 году – я навещала престарелую тетку, которая осталась в ГДР. Только тогда, чтобы оказаться в социалистической Германии, я миновала пропускной пункт Чарли, сейчас же я ехала в гости к герцословацкой подруге Наде.
– Подобные меры безопасности необходимы, – пояснила Петеру и мне Надежда. Она заметила, как мы были удивлены всеми этими полосатыми шлагбаумами и молодыми военными с автоматами.
…Я не стала говорить Наде, что немецкие политики живут в обыкновенных домах и квартирах, у нас никому бы не пришла в голову идея создать своего рода изолированный мирок для «слуг народа» и стеной отгородить его от всей остальной страны.
Машина провезла нас по уютным, обсаженным яблонями улочкам. Коттеджи были похожи друг на друга. И вот мы остановились около одного из них – некоего подобия швейцарского шале с крышей, достающей практически до самой земли, деревянным фронтоном и резным балконом.
…На пороге нас встретили дети – я была чрезвычайно рада снова увидеть подросшего Сергия и похорошевшую Ольгу. Мы прошли в холл. Навстречу нам по лестнице со второго этажа неспешно спускался невысокий моложавый мужчина, одетый в черные брюки и светло-синюю рубашку-поло.
Увидев нас, он на мгновение замер на одной из ступенек, и я почувствовала на себе изучающий взгляд его удивительных сапфировых глаз. Это и был Гремислав – я узнала его по описанию Нади.
…Он в самом деле оказался невысокого роста, отличался крепкой фигурой, без малейшего намека на отвислый живот (столь характерный для многих герцословацких политиков), и его светлые волосы (Надя права!) на лбу и висках изрядно поредели. Гремислав выглядел много моложе своих сорока пяти, мне внезапно показалось, что я вижу перед собой подростка, который вдохновенно играет роль взрослого мужчины.