Но постой-ка! А где же наемники? Уэрдингтон затравленно огляделся вокруг. Столик был пуст, только двое в штатском лежали на полу, прикрыв головы руками. Вроде никто не ранен. Слава Богу. Досталось бы ему, подстрели он кого-то из мирных жителей. Но куда подевались наемники?
Из кузова посыпались солдаты, требуя объяснить, что, черт побери, происходит. Уэрдингтону было ясно одно: невозможно преследовать наемников с этой безоружной толпой.
Неожиданно с противоположной стороны улицы послышался голос:
– Кто-нибудь ранен?
– Да нет. Это ж мазила! – ответил ему другой голос, откуда-то из темной глубины кафе. Лейтенант прищурился, но так и не смог никого разглядеть.
– Ты не заметил, они в блок-костюмах? – послышался третий голос издалека.
– Вообще-то нет! – отозвался четвертый, откуда-то из аллеи рядом с кафе.
– Это был боевой патрон?
– Сдается, что да.
Солдаты топтались на месте и крутили головами, пытаясь понять, кто это разговаривает. Уэрдингтон вдруг почувствовал, что весь покрылся липким потом.
– Эй, парни, вы слышали? Боевой патрон!
– Вот и отлично!
Лейтенант открыл было рот, чтобы крикнуть, ответить хоть что-нибудь, но было поздно. Его голос утонул в грохоте первого залпа огня. Он еще успел с ужасом осознать, что это не просто шквальный огонь. Это была прицельная, беспощадная снайперская работа, работа замаскированных профессионалов. Одна пуля – один солдат. Они смели с лица земли отряд Уэрдингтона. Потом из-под ближайшего грузовика вылетела граната и разорвалась рядом. После чего Уэрдингтон уже перестал сознавать что-либо.
Никто не сомневался, что отряду Уэрдингтона здорово не повезло. Во-первых, один из мужчин в штатском, выпивавший вместе с наемниками, оказался итальянским офицером Объединенных правительственных войск, который подтвердил заявление представителя корпораций, что перестрелку спровоцировали люди Уэрдингтона.
Четвертый из компании был корреспондент международной службы новостей. Переданное им сообщение только подлило масла в огонь, вызвав в мире новую волну ожесточенных протестов против вмешательства правительственных войск в конфликт корпораций.
Но даже при этом корпорации принесли официальные извинения правительственным войскам за случившуюся бойню. Они также высказали пожелание, чтобы в правительственных войсках более строго инструктировали своих солдат о правилах ведения войны, дабы избежать повторения подобных инцидентов в дальнейшем.
В штабы правительственных войск полетели раздраженные служебные записки и официальные рапорты. Командование тщетно пыталось найти козла отпущения, выдавшего боевые патроны.
Мэр города был более конкретен и категоричен. Он запретил расквартирование в городе американских солдат, выдворив их за черту города, и они были вынуждены разбить там лагерь. Кроме того, он подписал указ, запрещавший американцам появляться в городе в военной форме и при оружии, хотя бы и не заряженном. Полиция строго следила за соблюдением этого указа, и американских солдат, появлявшихся в городе, останавливали на каждом углу и обыскивали к полному восторгу наемников, которые разгуливали по улицам с заряженными пистолетами и автоматами, болтающимися на бедре.
Если бы лейтенант Уэрдингтон не погиб во время того самого инцидента, его, без сомнения, разорвали бы на части его собственные солдаты – или, во всяком случае, командование.
Снайпер приподнял голову, чтобы оглядеть площадь внизу, прежде чем снова прильнуть к окуляру прицела.
Все было так, как ему описывали при инструктаже.
Оратор стоял перед микрофоном на деревянном помосте посреди площади. Здание за ним, как в театре, служило превосходной декорацией. Снайпер стрелял мягкими пулями с полыми головками, так что рикошета не будет, и можно не опасаться, что пострадает кто-то из собравшейся на митинг толпы.
Стрелок снова пригнулся и прижался глазом к прицелу, готовясь нажать на спуск. Дзи-инь! Неожиданно послышался какой-то звон, и он почувствовал, как его винтовка слегка завибрировала. Он резко приподнял голову и не поверил своим глазам. Ствола у винтовки как не бывало, его начисто срезала какая-то неведомая сила.
Он перекатился, чтобы посмотреть, что там, позади, и оцепенел. На крыше стояли трое. Снайпер даже не слышал, как они подошли. Заурядного вида, ну, может, чуть более тренированы, чем обычные граждане. Один из них восточного типа. Именно он привлек внимание снайпера. Потому что в руке у него был длинный, сверкавший на солнце меч, острие которого почти касалось горла снайпера.
Мужчина, стоявший за человеком с мечом, нарушил молчание.
– Привет, парень, – сказал он. – Мы тебя давно поджидали.
Оратор все говорил и говорил. Он становился навязчиво-многословным. Толпа нетерпеливо задвигалась. Зачем он повторяет одну и ту же мысль по третьему заходу, да к тому же одними и теми же словами?
Неожиданно в задних рядах возникло какое-то движение. Четверо человек решительно пробивались к помосту. Вернее, пробивались трое, четвертого они волокли силой. Они вспрыгнули на помост, один из них вырвал у витийствовавшего оратора микрофон, не обращая внимания на его протестующие вопли.
– Извините, сенатор, но наши политические традиции предусматривают предоставление оппоненту права высказать свою точку зрения. – Человек повернулся к толпе. – Добрый день, леди и джентльмены. Вы очень терпеливо слушали предыдущего оратора, а потому я постараюсь быть предельно кратким. Я представляю корпорации, которые сенатор столь яростно критиковал.
Толпа слегка загудела, однако осталась стоять, распаленная любопытством.
– Возможно, вы потрясены мужеством сенатора, не боявшегося столь часто и столь открыто критиковать нас последнее время, тогда как всем известно, что по улицам рыскают отряды наших профессиональных убийц. Мы тоже были потрясены.
А потому нам стало даже интересно. Нам показалось, что сенатор как будто нарочно нарывается на неприятности. Однако мы терпели, предоставив широкой общественности возможность слушать его беспардонные выпады.
Сенатор возмущенно рванулся вперед, но человек у микрофона яростным взглядом остановил его.
– Но потом он изменил тактику. Теперь это была уже не столь обычная для политиков смесь полуправды и передергивания фактов, а самая неприкрытая, откровенная ложь. Это нас немного обеспокоило. Нам пришло в голову, что, если кто-то вдруг выстрелит в него, подозрение падет на нас, а его клевете поверят. И потому мы стали посылать своих людей туда, где выступал сенатор, – присмотреть, чтобы с ним ничего не случилось.
Говоривший остановился и кивнул одному из своих товарищей. Тот вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул.
Немедленно на крышах и в окнах домов, окружающих площадь, возникли люди. Множество людей. Все они были в штатском, но одновременность их появления и, особенно, одинаково холодное и безжалостное выражение глаз, ощупывавших толпу, не оставляли сомнений, что все они из одной команды.