– Обязательно заметят, Блокв, – терпеливо объяснял Улаф огромному, покрытому бурой шерстью троллю. – Люди не такие, как олени. Они внимательно следят за всем стадом. Если ты съешь одного из них, остальные поймут, что мы здесь. Лучше поймай и съешь собаку.
– Собака – хорошая еда?
– Не знаю. Съешь и скажи мне, хорошая или нет.
Блокв что-то проворчал и грузно присел на корточки.
Состояние, которое Гхномб называл «расколоть пополам мгновение», вызывало диковинные явления. Яркий полуденный свет потускнел, превратившись в сумеречный, и жители Супаля передвигались по улицам странными быстрыми рывками. Бог еды заверял их, что, поскольку сами они будут находиться только в небольшой частице каждого мгновения, они станут практически невидимыми. Улаф заметил в этом объяснении гигантскую логическую прореху, однако вера в то, что колдовство сработает, успешно одолевала всякую логику.
Вернулся Тиниен, на ходу качая головой.
– Их невозможно понять, – сообщил он. – Я сумел расслышать слово-другое, но все прочее – сущая неразбериха.
– Он опять говорит птичьими звуками, – пожаловался Блокв.
– Говори на языке троллей, Тиниен, – сказал Улаф. – Ты заставляешь Блоква нервничать.
– Я забыл, – признался Тиниен, переходя на чудовищное наречие троллей. – Я… – он замялся. – Как сказать, что я хотел бы не делать то, что сделал? – обратился он к их косматому спутнику.
– Такого слова нет, Тин-ин, – отвечал Блокв.
– Можешь ты попросить Гхномба сделать так, чтобы мы понимали, о чем говорят люди? – спросил Улаф.
– Зачем? Для чего это нужно? – безмерно удивился Блокв.
– Если мы узнаем, что они говорят, мы узнаем, кого из этого стада нам нужно выслеживать, – пояснил Тиниен. – Мы найдем тех, кто знает, где злые люди.
– Разве они все этого не знают? – изумленно спросил Блокв.
– Нет, не знают. Только некоторые.
– Люди очень странные. Я поговорю с Гхномбом. Может быть, он поймет. – Тролль поднялся, нависнув над ними. – Я поговорю с Гхномбом, когда вернусь.
– Куда ты идешь? – вежливо спросил Тиниен.
– Я голоден. Я съем собаку. Потом я вернусь и поговорю с Гхномбом. – Он помолчал. – Я могу принести собаку для вас, если вы тоже голодны.
– Э-э… нет, Блокв, спасибо, – поспешно ответил Тиниен. – Я сейчас что-то не голоден. Впрочем, хорошо, что ты спросил об этом.
– Мы сейчас в одной стае, – пожал плечами Блокв. – Так делать хорошо. Правильно. – И он косолапо зашагал по улице.
***
– На самом деле это не так уж далеко, – говорила Афраэль сестре, когда они вместе с Ксанетией ехали из долины, где стоял Дэльфиус, к Диргису, городку в Южном Атане, – но Эдемус все еще не слишком охотно помогает нам, так что лучше мне не забывать о хороших манерах. Он бы мог оскорбиться, если бы я начала плутовать с расстоянием там, где живут его дети.
– Прежде ты никогда не употребляла этого слова, – заметила Сефрения.
– Должно быть, влияние Спархока, – отозвалась Богиня-Дитя. – Это весьма полезное слово. Оно маскирует вещи, о которых мы предпочитаем не говорить при посторонних. В Диргисе мы будем достаточно далеко от долины дэльфов, и уж там я смогу плутовать, сколько мне заблагорассудится.
– Как ты полагаешь, Божественная, много ли времени займет у нас дорога в Натайос? – спросила Ксанетия. Дэльфийка вновь изменила цвет волос и кожи и приглушила сияние, чтобы скрыть от посторонних глаз свою истинную сущность.
– Несколько часов, не больше, – пожала плечами Афраэль, – реального времени, конечно. Я не умею прыгать с места на место, подобно Беллиому, но при необходимости могу перемещаться довольно быстро. Если понадобится поспешить, я отнесу вас в Натайос по воздуху.
Сефрения содрогнулась.
– Мы не настолько спешим, Афраэль. Ксанетия озадаченно взглянула на свою стирикскую сестру.
– Ее тошнит от полетов, – пояснила Афраэль.
– Вовсе нет, – возразила Сефрения, – я просто пугаюсь до полусмерти. Это ужасно, Ксанетия. За минувшие три столетия я летала с Афраэлью раз пять и всякий раз потом несколько недель приходила в себя.
– Я ведь все время говорю тебе, Сефрения, что не надо смотреть вниз, – сказала Афраэль. – Если бы ты просто смотрела на облака, а не на землю, все было бы гораздо проще.
– Я ничего не могу с собой поделать, Афраэль, – отвечала Сефрения.
– Неужто это и впрямь так страшно, сестра моя? – спросила Ксанетия.
– Ты и представить себе не можешь, Ксанетия, насколько страшно. Когда скользишь в пустоте, а под ногами у тебя только пять тысяч футов воздуха… Это чудовищно!
– На сей раз я устрою все по-другому, – заверила ее Афраэль.
– Я немедля начну сочинять благодарственную молитву.
– Переночуем в Диргисе, – сказала Афраэль, – а с утра выедем в Натайос. Мы с Сефренией спрячемся в лесу, Ксанетия, а ты отправишься в город на разведку. Если мама там, мы очень скоро покончим с нашей общей бедой. Едва Спархок будет точно знать, где она, он обрушится на Скарпу и его родителя, точно мстительная гора. От Натайоса после этого и развалин не останется – только большая дыра в земле.
***
– Он действительно видел их, – говорил Телэн. – Он слишком подробно их описал, чтобы это была выдумка.
Юный вор только что вернулся из путешествия по злачным кварталам Бересы.
– Что он за человек? – спросил Спархок. – Дело слишком важное, чтобы полагаться на случайные сплетни.