– А зря. Тебе, пардон, надо думать и о плотских удовольствиях, и о том, как устраивать жизнь. После тридцати не так-то просто найти себе спутника.
– Не неси банальщину, Оль, – раздраженно перебила Яна разглагольствования подруги. – Найду – не найду, какая разница… Вещаешь, как эти отаммиаченные дистрофички из ящика: после тридцати подавляющее большинство приличных мужчин состоит в браке и готово лишь к кратковременным и непродолжительным любовным увлечениям… – передразнила Яна. – Да чихать мне на все это. Я, что ли, должна теперь кидаться на первого встречного для того, чтобы получить дурацкое кольцо на палец и мужчину, который будет глазеть на все, что движется, летает и плавает, лишь бы оно было девяносто – шестьдесят – девяносто и имело светлый окрас? Мне никто не нужен. Я от Павлика еще не очухалась…
– Он звонил?
– Не-а, – покачала головой Яна. – Поначалу мне ужасно хотелось, чтобы он позвонил, узнал, как я, где я, что я… А теперь я даже боюсь его звонка. Я до сих пор вижу его саркастическую ухмылочку и злые глаза. И это хорошо, что вижу. Хорошо, что он мне запомнился как жестокий и злой человек. Так вот, я боюсь, что он позвонит и будет пытаться меня вернуть. Он ведь может быть очень мягким, если захочет. И тогда мне снова будет больно… Не поверишь, я даже буду чувствовать себя виноватой…
– Ну и глупо, – возразила Ольга. – Надо было сразу подать на развод и на раздел имущества. Ладно, что ты с ним жить не хочешь, так разменяли бы… Купила бы себе однушку где-нибудь в Подольске. Хоть какое-то жилье, а свое…
– О-оль…
– Ладно, поняла, что без толку. Тащи свой агрегат, будем читать полтергейстские опусы…
Если до Ольгиного приезда Яна была бы просто счастлива обнаружить свою работу нетронутой, то сейчас, не увидев ничего, кроме абзаца, написанного ею же самой, она испытала настоящее разочарование.
– Фантазерка… – покачала головой Ольга. – Я же говорю, быть такого не может… Обыкновенная сублимация. Ты пытаешься уйти от своих проблем и погружаешься в работу настолько, что даже забываешь, когда и что написала…
– Оль, это, конечно, здорово, что ты умеешь все разложить по полочкам, но…
– Не «но», а коровья лепешка. Ясь, тебе просто надо успокоиться. Я на днях к тебе приеду, привезу чаю, почищу твою ауру… А из дома этого тебе надо уезжать, помяни мое слово. Ты и раньше с головой не очень дружила, а теперь совсем плохая сделалась…
– Кто бы говорил… Да никуда я, Оль, не поеду, – вздохнула Яна. – Извинись перед Катей за то, что я тебя выдернула…
Снабдив Ольгу шлепками и усадив в пойманную на трассе машину, Яна вернулась в дом и первым делом кинулась к ноутбуку. Предчувствия ее не обманули: стоило Ольге покинуть дом, как чертовщина, происходящая с ее романом, продолжилась. Невидимый соавтор, а точнее, антиавтор не замедлил внести в него свою лепту:
«Одевшись, Анна подошла к зеркалу, обрамленному красивой старинной рамой. На секунду ей пришло в голову, что в этом зеркале отражается вся мудрость ушедших в небытие столетий, а ее отражение – не более чем звено, связующее прошлое и настоящее. Гарри, Виктория, Роберт – их лица стерлись из ее памяти, и Анна чувствовала, что в этот миг все эти люди не имеют для нее никакого значения. Бархатное красное платье с золотым пояском и алая шляпка, выгодно подчеркивающая худые, как у мальчика, скулы, – этот наряд делал Анну похожей на прабабушку с фотографии, которую, когда Анна была еще ребенком, показывал ей отец, седовласый степенный мужчина с тяжелым взглядом, который никто не мог выносить больше нескольких секунд.
Виктория ей лгала – это было так очевидно, что не подлежало даже секундному сомнению, но Анна знала, что ей придется ехать к подруге и снова играть эту роль – столь же наивной, сколь и невинной девицы, совершенно не похожей на чувственных роковых красавиц, которыми славился род Маккримонсов…»
– Ага, теперь ты добрался и до Анны! – возмутилась Яна и с такой злостью захлопнула крышку ноутбука, что чуть ее не сломала. – Тебе, как я погляжу, нравится надо мной глумиться! Ну ничего, посмотрим, как тебе это удастся сегодня…
Преисполненная решимости не смыкать глаз целую ночь, Яна сделала термос кофе, запаслась двумя пачками сигарет, сделала два бутерброда с «Краковской», которым тут же принялся строить глазки Ганс, – в общем, сделала все, чтобы ближайшие пять часов ей не пришлось отлучаться из комнаты даже на две минуты. Ганс, смирившийся с наказанием – Яна лишила его обожаемой колбасы, – повернулся к хозяйке задом и улегся рядом с книжным шкафом, лишь изредка бросая косые взгляды на вожделенные куски «Краковской».
Яна залила в чашку первую порцию кофе, сделала пару глотков и заглянула к Музе, которая вечером обыкновенно чувствовала себя гораздо лучше, чем утром. Муза попросила пять минут на сборы и, скоро-наскоро облачившись в пестренькое ситцевое платье, встала у Яны за левым плечом.
До половины пятого Янины пальцы порхали над клавиатурой, опускаясь на стол лишь затем, чтобы взять сигарету или поднести к пересохшему от курева Яниному рту чашку с постоянно остывающим кофе.
Тем временем Анна успела побывать у Виктории, которая едва сдержалась, чтобы не рассказать подруге о своих приключениях с Гарри. Сам Гарри после долгих раздумий решил окончательно порвать с Викторией и попросить ее оставить их связь в тайне. Влюбленный в Анну Роберт все-таки решился поговорить с Аней начистоту, но тут произошло нечто непредсказуемое: Анна, совершенно случайно обследуя заброшенную фамильную часовню, наткнулась на дневник своей прабабки, который, естественно, прихватила с собой и начала читать в свободное от разбирательств с ухажерами и подругой время.
Но, увы, на первых же строчках дневника Яну сморил сон, и Муза тихо удалилась, оставив Яну дремать на коврике для мыши.
О том, как Ольга со всеми рассорилась и взялась за телефонную книжку, чтобы найти Яне мужа. – Баба Зоя идет против Лени с лопатой. – Дневник старой Элизабет Маккримонс, из которого становится ясно, как она стала падшей женщиной
После незадавшегося романтического вечера – Катерина, прождавшая свою вторую половину до часу ночи с шампанским и свечами, просто-напросто заснула – Ольга встретила утро в отвратительнейшем настроении. Но даже так нелепо встреченная годовщина меркла в сравнении с тем, что устроил Стасик Половцев, чье непомерное желание бросить курить вызывало у Ольги встречное желание убить бывшего, чтобы он наконец получил ту благословенную жизнь без вредных привычек, к которой они с Анечкой стремились, как только что вылупившиеся черепашки к бескрайнему морю.
В коридор Ольга выплелась в халате, надеясь, что сразу попадет в ванную. Но поскольку ванная была занята Мишкой – и Анечка и Стасик молча толклись на кухне, вываривая в казане очередное дьявольски полезное зелье из натуральных овощей и низкокалорийной сметаны, – Ольга решила использовать свое ожидание с толком и покурить на балконе, над которым наконец-то воссияло долгожданное солнце.