– Хорошо, – послушно кивнула Яна и нацарапала адрес на клочке пыльной газеты, уже года три пролеживающей на тумбочке подле телефона.
– Доберешься – позвони…
– Ага.
– Только не забудь, знаю я «ага» твои. Опять на завтра отложишь…
– Не отложу, – улыбнулась Яна, свято веря в то, что все-таки не отложит, а позвонит именно сегодня.
Нацепив ошейник с поводком на Ганса, сидящего в ожидании под дверью, Яна обвешала себя сумками и едва смогла выпрямиться под тяжестью вещей.
Ольга неодобрительно покачала головой.
– Может, тебя проводить? Давай Катьку дождемся, а? Вместе поедем…
– Нет, я поеду, Оль. Чего лишний раз людей беспокоить?
– А чего тяжести зазря таскать?
– Ничего и не тяжести, – упрямо тряхнула головой Яна. – Тебя послушать, так я в своей жизни ничего тяжелее ридикюля не носила…
– Упрямая – не могу… – вздохнула Ольга. – Ладно уж, шлепай. Главное, позвони. Слышишь, позвони! – донеслось до Яны, уже упаковавшей в лифт себя, собаку и вещи.
Посмотрев на Ганса, она улыбнулась и подмигнула собаке:
– Вот видишь: все к лучшему в этом лучшем из миров…
Недолгое Янино счастье. – О том, как Яна познакомилась с товарищами по несчастью и как узнала о Курлы Мурзалиеве
Проснувшись, Яна сладко потянулась и открыла глаза, в которые немедленно хлынул яркий солнечный свет. День, как ребенок, радовался ее пробуждению и хорошему настроению, визиты которого в последние две недели стали большой редкостью.
Странно, что Ганс не разбудил, подумала Яна и, встав с кровати, прошлась по квартире в поисках собаки. Ганс, как ни странно, мирно спал, устроившись на коврике в ванной.
Дорвался! – улыбнулась Яна. Ганс обожал дрыхнуть в ванной, что всегда ухитрялся делать, несмотря на угрозы и крики Павлика, но в коммунальной квартире устроиться с комфортом оказалось не так-то просто. Одним из бесчисленных пунктов в списке болезней Стасика Половцева была аллергия, поэтому Гансу пришлось изнывать в комнате вместе с Яной, Ольгой и спутницей Ольгиной жизни. Почувствовав свободу, Ганс улегся в своем любимом месте и не беспокоил хозяйку своим скулежом аж до половины одиннадцатого, за что Яна испытывала к нему огромную человеческую благодарность.
Пес повел во сне ухом, и Яна, чтобы не будить пока еще тихое лихо, осторожно прикрыла дверь и вышла на кухню.
«Неужели я абсолютно одна в квартире…» Яна чуть ли не с гордостью оглядывала свои владения: маленькую комнату, в которой стояла старенькая кровать, столик с потрескавшейся полировкой и колченогий стул; крошечную кухню, где стол так тесно прижимался к холодильнику, что тот недовольно тарахтел, словно обиженный этим соседством; ванную, в которую риелтор, не обладавший миниатюрной фигурой, едва смог протиснуться… Все это вызывало в Яне какой-то благоговейный трепет, и даже мысль о том, что квартира – съемная, совершенно не портила настроения.
«А Ольге я все-таки не позвонила…» – вспомнила Яна и, схватив сигареты, выбежала в коридор, как будто минута промедления – это после целой ночи! – грозила ужаснейшими последствиями. Прижав трубку плечом к щеке, Яна прикурила сигарету.
Набрав несколько цифр, она застыла с трубкой и сигаретой в руках: за входной дверью раздалось отчетливое звяканье связки ключей, одним из которых кто-то пытался попасть в замочную скважину. И не просто замочную скважину, а замочную скважину именно в ее, Яниной, двери.
Разбуженный посторонними шорохами, Ганс выскочил из ванной и принялся истошно лаять на дверь, наивно полагая, что лаем можно спугнуть загадочного визитера.
«Может, хозяин? – попыталась успокоить себя Яна. – Вернулся забрать что-то из вещей… Но почему тогда не позвонил, не предупредил? Ведь Валерий клялся и божился, что оставил ему мой сотовый… Да и по городскому можно, на худой-то конец…»
– Фу, Ганс! – прикрикнула она на собаку и, схватив сопротивляющегося пса за шкирку, оттащила от двери. Ганс огрызался и рвался обратно, но Яна посмотрела на него так выразительно, что он счел за лучшее заткнуться. Во всяком случае, до того момента, когда его возмущение будут готовы выслушать все соседи.
Замок поддался, дверь открылась, а Янино сердце подпрыгнуло, как кошка, которую что есть сил дернули за хвост. Из-за двери раздалось натужное кряхтенье, и наконец Яна увидела голову немолодого мужчины, а затем и тело его, нагруженное тяжелой поклажей. По лицу мужчины градом лился пот, и он был вынужден поставить сумки и вытереть глаза, чтобы проверить, не поблажилась ли ему Яна.
Ганс напрягся и тихо заворчал на незнакомца, оскалив мощные зубы.
– Вы кто? – спросил мужчина, недоуменно разглядывая Яну.
– Яна… – растерянно пролепетала она, лелея в сердце розовую надежду на то, что мужчина все еще окажется хозяином квартиры.
– Какая еще Яна? – недовольно поинтересовался он, подвинув ногой сумку, чтобы захлопнуть дверь.
– Нагибина… Я же у вас квартиру сняла. Мы договор вчера заключили с риелтором…
– У меня? – Мужчина громко хлопнул дверью и обернулся к Яне. На его вспотевшем одутловатом лице нарисовались признаки явного недоумения. – Я вообще-то сам снимаю… Позавчера только договор подписал…
– Постойте, а кто же вы-то, если не хозяин?
– Я?
– Ну да…
– Жилец. Новый жилец. Вот только сегодня переезжаю. Мне сказали, прежние жильцы уже съехали…
– Чертова шарманка! – Яна положила трубку и так сильно затянулась сигаретой, что закашлялась. – Ничего не понимаю… – откашлявшись, пробормотала она. – Я ведь тоже сняла эту квартиру.
– Вот это новости… – озадаченно пробормотал мужчина. – А деньги вы заплатили?
– Заплатила.
– А договор есть?
– Что-то вроде этого… Я расписку написала… Риелтор сказал, что хозяин налоги платить не хочет. Цена и так невысокая, вот я и…
– Вашего риелтора Валерием зовут?
– Валерием…
– И моего тоже… – Мужчина наморщил потный лоб и уселся на одну из тех сумок, что поставил на пол. – Сигаретку не дадите?
– Конечно, – кивнула Яна и, нащупав в кармане джинсов пачку, протянула ее товарищу по несчастью.
– Валерий, значит… – закуривая, пробормотал мужчина. – Значит, Валерий…
До Яны потихоньку начал доходить смысл того, что случилось, хотя она все еще не понимала, как это могло произойти. Казалось, вышла какая-то нелепая ошибка, и Яна все еще надеялась, что ее можно исправить.
Ганс почувствовал, что незнакомый человек если и угрожает хозяйке, то уж точно не физической расправой, успокоился и улегся под ногами Яны, чтобы на всякий случай быть начеку.