– В конце концов, не все же кочуют с места на место. Может, наш Горский ведет оседлый образ жизни… Да и терять нам, кроме времени, нечего.
Яна согласилась и не пожалела об этом: Горский действительно проживал по адресу, который дал Андрей Петрович. Это был пожилой, высокий и очень худой мужчина с орлиным профилем и сверлящим взглядом. Яна сразу же идентифицировала его как «в прошлом героя», но не ее романов, а какого-нибудь детектива.
Горский поприветствовал молодых людей не очень-то любезно, но, когда услышал, что Игорь – сын Андрея Петровича, предложил им зайти.
Войдя в небольшую гостиную, Яна заподозрила, что Горский ничего в ней не менял еще со времен своей молодости. За стеклом старенького серванта красовались награды, полученные на предприятии, жутко дефицитный сервиз советского времени; на тумбочке, покрытой синей скатеркой, стоял телевизор «Рубин» без единой царапинки; на стенке висел ничем не примечательный ковер, к которому примыкал собранный диван, укрытый пледом под цвет ковра.
Горский жестом предложил молодым людям присесть, а сам принялся медленно расхаживать по ком нате.
– Мне ваш папа, Игорь Андреевич, так удружил, что я до сих пор забыть не могу, – произнес он, неодобрительно качая головой. – Раз вы пришли сюда за картиной, то, наверное, об этом знаете?
Горский дошел до тумбочки и резко повернулся, просверлив Игоря испытующим взглядом. Игорь спокойно кивнул и, в отличие от смутившейся Яны, встретил взгляд Горского, не отводя глаз.
– Я знаю, что у папы были проблемы из-за картины, – объяснил он Горскому. – Знаю, что он продал ее вам из-за своих видений. И догадываюсь, что именно этим он вам удружил.
– Правильно мыслите, Игорь Андреевич, – кивнул Горский. – Не знаю, может, ваш папа считал, что эта картина так действует только на него… В этом случае он ошибся, потому что из-за нее мне тоже пришлось несладко. Картина долгое время висела здесь, в гостиной, и ничего не происходило. Спустя много лет мне захотелось что-то изменить, и я, не подозревая ни о чем, перевесил эту жуткую вещь в спальню. Поначалу я мучился бессонницей. Но, как человек чуждый суеверий, даже не подумал связать бессонницу с картиной. Потом мне удалось уснуть – уж лучше б я не засыпал… Мне часто снилось, что я качусь в пустом вагоне метро, вокруг меня – ни души… Так вот, я лег спать и проснулся, уверенный в том, что нахожусь у себя дома, в своей постели… Но нет, я сидел в вагоне, а из одежды на мне были всего-навсего трусы и майка, а надо мной стояла сотрудница Метрополитена… Представьте себе, что я чувствовал… Очень скоро это повторилось, и только тогда я связал происходящее с картиной, хотя уже был почти уверен, что схожу с ума… В общем, я принял твердое решение избавиться от картины.
– Вы ее выбросили? – вырвалось у Яны.
– Нет, – покачал головой Горский, – хотя частенько об этом жалею. Я хотел отдать ее в музей, но об этом прознал один коллекционер, который предложил мне за нее такую сумму, от которой мне, пенсионеру, неразумно было отказываться.
– Значит, вы ее продали… А как зовут этого коллекционера, вы помните? – спросил Игорь.
– Георгий Приязнов, – ответил Горский. – Сложно забыть человека, отдавшего такие деньги за эту жуткую мазню…
До приязновского дома, который больше напоминал небольшой особнячок, Яна с Игорем добрались уже в сумерках. Возле высоких железных ворот их встретила охрана, мило посоветовавшая молодым людям вернуться туда, откуда они приехали, и даже объяснившая, в какую сторону им следует идти. Игорь, с присущим ему оптимизмом, попытался донести до охранников, что хочет побеспокоить Приязнова исключительно по важному и неотложному делу, но охранники, рассыпавшись в любезностях, вновь порекомендовали Игорю отправиться домой, поскольку спокойный сон все-таки лучше хорошей драки.
На шум – ибо охранники любезничали с Игорем очень громко, как видно испугавшись, что он не оценит всех тонкостей, какими была пересыпана их речь, – из окна высунулся сам Георгий Приязнов, не менее вежливо поинтересовавшийся, что все-таки происходит в его владениях.
В конечном итоге Игорю все-таки удалось добиться своего, и любопытный хозяин спустился-таки, чтобы принять нежданных гостей. Проводив молодых людей в огромную гостиную с камином, возле которого стояли аж две собаки, правда не живые, а мраморные, и предложив молодым людям выпить, он внимательно выслушал загадочную историю, которую они ему поведали.
Слава богу, Георгий Приязнов обладал двумя качествами, которые избавили Яну и Игоря от очередного любезничанья с охраной: чувством юмора и врожденным любопытством.
– В жизни не слышал такой ахинеи! Хотя, если честно, меня это даже позабавило. Значит, вы хотите вернуть эту картину, потому что без нее дух не может обрести покой… Нет, я всяких перевидал на своем веку… чудаков, но таких вижу в первый раз. И вы думаете, я в это поверю? Отдам вам картину и скажу – идите с миром?
– Мы, конечно, чудаки, – устало улыбнулась Яна. – Но вы сами подумайте, откуда мы можем столько о ней знать?
– Я не спорю с тем, что вы отлично подготовились, придя сюда. Потому что и я, разумеется, в курсе того, кому принадлежали «Сны»…
– Ну, хотите, я вам паспорт, что ли, покажу… – Игорь вытащил из оттопыренного кармана рубашки пас порт и протянул его Приязнову. – Вот, смотрите, что написано: Лунин Игорь Андреевич. Это же вам о чем-то говорит?
– Молодой человек… – покачал головой Приязнов. – Игорь… Даже если вы потомок того самого Лунина, то почему я должен вам верить? Может быть, вы попросту жалеете о том, что отец так продешевил, продав картину своему приятелю, и хотите использовать упущенную возможность?
– Да… – вздохнул Игорь и обреченно покачал головой. – Бесполезно. А мне казалось, коллекционеры – не просто дельцы, а поклонники прекрасного. И им не все равно, что думают о своих полотнах художники…
– Ну да, пришельцы с того света, – хмыкнул Приязнов. – Ну что ж, молодые люди, если вам больше нечего сказать…
– Есть что. – Яна встала с любезно предоставленного хозяином кресла и внимательно посмотрела на Приязнова. – Если вы вдруг передумаете… Например, потому, что сами убедитесь в том, что «Сны» и правда сводят людей с ума… Позвоните мне или Игорю.
– Хорошо, – хмыкнул Приязнов. – Уговорили.
Яна чувствовала себя обессилевшей, подавленной и уставшей. О том, чтобы вернуться в поселок, не могло быть и речи, потому что на пустопорожние разъезды у молодых людей ушел практически весь день. Хорошо хоть, она предусмотрительно оставила ключи Ленечке, так что за Ганса можно было не волноваться.
Они стояли на платформе. Несмотря на теплый вечер, Яна замерзла – до железнодорожной станции от особняка Приязнова им пришлось идти около часа. Она посмотрела на небо – звезды показались ей осколками огромного айсберга, злыми и холодными, как глаза Лиса, которыми он вчера на нее смотрел.
– Поехали ко мне, – предложил Игорь. – На твою дачу мы все равно уже не успеем. – Яна вяло кивнула, что Игорь истолковал как сомнение. – Ты что, мне не доверяешь? Думаешь, начну к тебе приставать?