– Сначала было даже здорово. Весело – как будто игра какая-то, что ли…
Я рискнула заговорить с Денисом, только дождавшись прихода Лицкявичуса. Мне казалось, что слова из парня придется тянуть клещами, но ошибалась: стоило только начать, и речь полилась рекой. Даже присутствие постороннего человека не смущало Дениса.
– Мы с Ляной встречались с самого первого курса. Не то чтобы у нас была любовь – скорее просто хорошо проводили время вместе. Маме она не нравилась, она считала ее недалекой и думающей лишь о себе. Конечно, мама была права, Лянка такая, но с ней легко: она любила повеселиться, интересовалась такими вещами, о каких я раньше и не слышал, знала разных людей… Потом Ляна познакомила меня с Русланом и другими.
– Другими? – осторожно переспросила я. – С кем же?
– С ребятами, которые принадлежали к Ордену Парацельса, – тоже студентами. Первокурсников не принимали, только со второго курса, потому что по условиям ордена человек должен иметь хотя бы небольшое понятие о медицине, а «зеленые» ничего еще не знают. Руководил всем магистр.
– Туполев? – уточнила я.
Денис кивнул.
– Он говорил, в сущности, правильные вещи: в институте не учат реальной медицине, заставляют зубрить бесконечную латынь, а анатомию изучать по плакатам. В результате студенты имеют лишь теоретическую подготовку, поэтому толку от них в ближайшие пять лет после института никакого, а врачи в ординатуре не желают возиться с балластом и отказываются учить молодежь. Взять ту же клиническую практику – какая от нее польза? Бегаешь по поручениям, варишь кофе, любая медсестра или нянечка об тебя ноги вытирает – и все потому, что ты никто, дурачок только что со студенческой скамьи, и ты абсолютно никому не интересен!
– Вот, значит, чему он учил? – хмыкнул Лицкявичус. Он стоял у окна, сцепив руки за спиной в плотный замок. – Инновационный подход к обучению, прямо скажем!
– Мы читали труды Парацельса, – продолжал Денис. – В переводах, разумеется. Он все время утверждал, что практика – самое важное для врача, а теория может рождаться только из нее, а не наоборот.
– Точно, – кивнул Лицкявичус. – Хороша практика: зарезать десять человек, чтобы уж точно не ошибиться с одиннадцатым!
– Примерно так, – вздохнул Денис. – Только другими словами, разумеется. Но он предоставлял нам возможность работать в анатомичке столько, сколько мы хотим, а этого не предлагают в институте – сами знаете. Еще мы участвовали в разнообразных экспериментах в Институте физиологии и геронтологии.
– На вас испытывали препараты? – испуганно спросила я.
– Иногда. Мы подписывали бумаги – все как положено…
– Как положено?! – зло воскликнул Лицкявичус, разворачиваясь и вперив острый взгляд в мальчика. – Это кем же, скажите на милость, положено? По закону ни один частный институт не имеет права проводить эксперименты на людях: это могут делать только специально аккредитованные медицинские учреждения, а чтобы получить аккредитацию, надо пройти семь кругов ада и каждый раз доказывать безопасность опытов!
– Вот-вот, и Туполев так говорил, – согласился Денис. – Пока получишь необходимую бумажку, успеешь состариться, а результаты нужны сегодня, сейчас!
– Это точно, – пробормотал сквозь зубы Лицкявичус. – Земцову результаты нужны прямо сейчас, а как же иначе оправдать непомерные вложения в эфемерную цель?
– Вы о чем? – удивленно спросил Денис.
Глава ОМР внимательно посмотрел на парня.
– Ты действительно не знаешь?
Денис качнул головой.
– Ну, тогда лучше продолжай. Чем там ваш «орден» занимался еще? Служил черные мессы?
– Да нет, что вы! Мы просто работали в морге института и принимали участие в экспериментах – и все, честное слово!
– А трупы из моргов зачем воровали?
– Да что вы такое говорите, Андрей Эдуардович?! – возмутилась я, но Денис, внезапно покраснев до самых корней своих светлых волос, воскликнул:
– Да это только один раз было! Со мной, во всяком случае. Туполев сказал… В общем, он сказал, что есть покойник – участник одного из экспериментов, и что нельзя, чтобы он попал в руки людей, не знакомых с ситуацией. Раз уж институт им занимался при жизни, то должен изучить тело и после смерти, чтобы сделать соответствующие выводы. Туполев назвал это «обрядом посвящения», или «инициацией»: каждый должен доказать, что имеет право числиться членом ордена.
– Значит, я все-таки видела тебя! – пробормотала я, прикрыв рот рукой в попытке сдержать удивленный возглас. – Я сидела в кафе и видела, как ты и еще один парень вошли в больничный морг, но тогда решила, что ошиблась.
– Мне это совсем не понравилось, честное слово! – сказал Денис, опуская глаза в пол. – Я пытался отказаться, считал, что нужно сначала поговорить с руководством больницы, объяснить обстоятельства. Но Туполев сказал, что у него все уже схвачено и в морге нас будут ждать. Так оно и оказалось: тело выдали без проблем. Я не знал, что вскрытие делали вы, но нам с Русланом пришлось ждать, пока патологоанатом закончит и уйдет. Больше ко мне с такими поручениями не обращались, честное слово! Если бы обратились, я ни за что не сделал бы этого снова!
– Хотелось бы верить, – хмыкнул Лицкявичус. – Что тебе известно о причине газовой гангрены у жертв эксперимента?
Недоуменный взгляд Дениса сказал все без слов.
– Так, понятно, – вздохнул глава ОМР. – Что-нибудь еще можешь пояснить? Про сайт этот ваш дурацкий, «Парацельс. com», – его тоже ваш гениальный Туполев сляпал?
– Да в том-то и дело, что нет! Туполев про сайт вообще ничего не знал, это все Лянка…
– Ляна создала домен?! – изумилась я: мне с трудом верилось, что девушка оказалась на такое способна.
– Да нет, конечно, но идея принадлежала ей. Мы подумали, что это будет… забавно.
– Забавно?
– Ну да, создать такой сайт о Парацельсе, рассказать его историю.
– Клуб по интересам, значит? – уточнил Лицкявичус.
– Типа того. Ничего противозаконного мы не делали: картинки всякие выкладывали, отчеты с практики, из анатомички…
– Животные со свечками вместо глаз и «натюрморты» из лабораторных мышей – действительно, что может быть забавнее?
– Нет, это явный перебор, – покачал головой Денис, снова краснея. – Сначала такого не предполагалось, а когда Руслан предложил, я возражал. Но Ляне идея понравилась, и они по-своему сделали. Ей нравились все фриковские штучки, понимаете? И в анатомичке она… просто наслаждалась процессом. Не поверите, я никогда не встречал человека, которому бы так нравилось копаться в человеческих внутренностях! Она совсем не боялась, не испытывала отвращения.
– Да, мы в курсе, – быстро сказала я. – Значит, ты утверждаешь, что Туполев не знал о сайте?
– Он выяснил случайно. Кто-то из ребят проговорился, и он вдруг взбесился – почему, понятия не имею. Боже, как он орал на Ляну, на Руслана, на всех нас, как будто мир рухнул!