– Ну, это все – дело будущего, причем далеко не самого ближайшего, – вздохнула я. – У вас есть адреса этих доноров?
– Да, но…
– Но – что?
– Дело в том, что у Яикбаева была временная регистрация.
– Просто здорово! – пробормотала я.
– Боюсь, вы не до конца понимаете суть проблемы! – заняла оборонительную позицию моя собеседница. – Думаете, легко в наше время добывать препараты крови?
Мне неприятно резануло ухо слово «добывать».
– Неужели все настолько плохо?
– А то! Как убедить людей в необходимости сдавать кровь, если мы ничего не можем предложить им взамен?
– Разве донорам ничего не платят? – удивилась я.
– Рассчитывать на денежное вознаграждение могут лишь доноры с редкой группой крови, то есть те, у кого отрицательный резус-фактор, а также постоянные доноры. Но, честно говоря, назвать эту сумму вознаграждением просто язык не поворачивается: за сто граммов крови можно получить сто рублей, а за сто граммов плазмы – аж сто двадцать!
– А максимальная доза крови, сданной за один раз…
– Четыреста пятьдесят граммов, – подхватила мою мысль Иночкина. – А плазмы – всего триста, вот и считайте! Все остальные категории доноров получают лишь сто рублей на обед, причем по специальному перечню продуктов питания – сами понимаете, деликатесов там нет.
– Да уж, на сто рублей не разгуляешься! – согласилась я.
– Лично я за то, чтобы обязательно платить донорам, но, к сожалению, большинство чиновников считают, что донорство в нашей стране должно быть безвозмездным.
– Получается, – проговорила я, сформулировав следующий вопрос, – Яикбаев, как и остальные, все-таки получил деньги?
– Да – если уж мы договорились называть эти крохи деньгами.
– И сколько раз этот товарищ сдавал?
– Вообще кровь можно сдавать один раз в два месяца, а плазму – каждые десять дней. Яикбаев приходил три раза, судя по записям, а потом пропал.
– Когда он являлся в последний раз?
– Э-э-э… – Иночкина выглядела какой-то нерешительной. – Знаете, это нужно проверить, честно, я не готовилась к такому вопросу!
– Тогда я прошу вас это сделать, – с нажимом сказала я. – Это очень важно!
Говоря это, я уже думала о том, как найти этого Яикбаева. Конечно, нужно непременно поговорить и с остальными донорами, однако личность этого человека казалась мне наиболее подозрительной. Судя по всему, Яикбаев – гастарбайтер. Это означает, что ему нужны деньги, поэтому он, обладая редкой группой крови, нашел источник дохода, пусть и небольшого, – стал донором. Конечно, на этом не разбогатеешь, но некоторое время продержаться можно. Остальные трое – постоянные доноры, поэтому вероятность того, что один из них является носителем вируса гепатита С, ничтожна. С другой стороны, гость из ближнего зарубежья вполне мог приехать в Питер, отправиться в центр переливания крови, не ведая о своей болезни. Или же он знал о ней, и тогда это – уголовно наказуемое деяние, квалифицируемое как «заведомое заражение». Не хотелось думать, что кто-то мог быть настолько беспринципным негодяем, чтобы заниматься такими вещами, ведь, по версии Иночкиной, Яикбаев приходил в НИИ не однажды! Однако именно его отыскать будет сложнее всего. Если у него была временная регистрация, то где, спрашивается, гарантия, что он по-прежнему проживает по тому же адресу?
Делать нечего, оставалось лишь надеяться, что мои худшие опасения не оправдаются и мы найдем этого Яикбаева, где бы он ни был!
* * *
– Ну и каков вердикт?
Вопросительно подняв густые брови, майор выжидательно смотрел на бесстрастное лицо патологоанатома.
– Боюсь, я не могу полностью развеять ваши сомнения, – ответил Леонид. Его взгляд, как обычно, блуждал по прозекторской, не встречаясь со взглядом Карпухина.
– То есть?
– Кто-то и в самом деле высосал кровь из тела жертвы – правда, совсем немного.
– Погодите, вы хотите сказать, что мы на самом деле имеем дело с оголодавшим вампиром?! Ему надоели бродячие собаки, и он решил…
– Не мелите чепуху! – прервал майора Кадреску.
– Но вы же сами сказали…
– Разве я говорил о каких-то вампирах?
– Но позвольте…
– Значит, так, Артем Иванович: в вампиров я, как и вы, не верю. У жертвы и в самом деле отсосали кровь – не знаю, как это было сделано, но только пресловутый Дракула не имеет к этому никакого отношения.
– Откуда такая уверенность – в смысле, кроме выводов теории научного материализма, вбитого в наши головы еще в институте?
– Ну, хотя бы оттуда, что, будь кровь натурально высосана из раны на шее старым добрым вампирским способом, я непременно обнаружил бы следы чужой слюны или частицы эпителия.
– Значит, ничего подобного вы не обнаружили? Что, вообще – ничего?
– Я этого не говорил.
Артем еле сдержался, чтобы не вцепиться в густую шевелюру патологоанатома – с ним ведь совершенно невозможно разговаривать, так как он умудряется извращать смысл каждого неосторожно сказанного слова: судя по всему, ему доставляет удовольствие делать из собеседника полного идиота!
– И что же вы нашли? – почти прорычал майор.
– Тальк.
– Тальк?
– Похоже, ваш «вампир» орудует в резиновых перчатках, – пояснил Леонид.
– Интересно… впервые слышу о таком!
– Я тоже.
– То есть он задушил ее… в перчатках, а потом каким-то образом откачал всю кровь?
– Во-первых, не всю, а всего миллилитров триста. И, как я уже упоминал, сделали это не там, где обнаружили жертву. Я разговаривал с вашим экспертом, и он также отметил, что следы крови на жертве и на асфальте отсутствовали. Да и, соответственно, причина смерти – не потеря крови: ее задушили.
– Но странгуляционной борозды нет…
– Артем Иванович, вы меня удивляете! Задушить человека можно десятком различных способов, не оставив никаких следов, однако в нашем случае следы все же имеются.
– И что за следы? – окончательно теряя терпение, спросил Артем. – То есть как именно задушили девушку?
– Подушкой. Перьевой подушкой, если быть точным, – я обнаружил в ее горле и бронхах маленькие перышки и пух.
Артем поздравил себя с тем, что обратился к Кадреску, не удовлетворившись скупыми выводами судмедэксперта: в его отчете ни слова не было сказано об этом немаловажном факте!
– А у вас случайно нет каких-нибудь улик, могущих навести на мысль о том, кто же все-таки она такая, наша неопознанная жертва? – осторожно поинтересовался он, боясь снова сказать что-то не то и вызвать неудовольствие и сарказм со стороны Кадреску.