– Мне не должны так думать, – продолжал Пол более тихим голосом, – потому что в Роуэне еще есть потенциал. Мы заключили с ним контракт на двадцать картин, три из которых находятся в производстве, и в наших интересах, чтобы машина продолжала работать! Миллионные контракты на рекламу, линию одежды и эксклюзивную марку автомобилей – вот лишь малый перечень того, что мы потеряем, если откажемся от Роуэна Смайта. Вы согласны утратить так много? Более того, в последнем контракте, стараниями его адвоката, прописан пункт, по которому студия, в случае одностороннего разрыва соглашения по ее инициативе, должна будет выплатить актеру невероятные отступные!
– Парень – торчок! – возразил Иен. – Скоро он превратится в развалину, и никто глядеть на него не захочет!
– Пока что мировые рейтинги говорят об обратном!
– Хорошо, что вы предлагаете?
Голос главы студии прозвучал как гром среди ясного неба.
– Вы привели достаточно вариантов и в пользу того, что Роуэна Смайта следует выбросить из киноиндустрии, и того, что он еще может нам послужить. Остается вопрос, который и заставил нас всех сегодня здесь собраться: что делать? Не забывайте, что, если мы решим бороться за Роуэна, а вместе с ним и за вложенный в него капитал, то действовать нужно тихо.
– Тихо? Это с Роуэном-то?! – взвизгнул Йен. – Да он даже в туалет не может пойти, чтобы за ним не увязалась парочка пятнадцатилетних поклонниц и целый легион папарацци!
– Существует куча клиник, – заметил Тим.
– Об этом тут же пронюхают СМИ, а значит, и наши акционеры, и конкуренты – нет такой лечебницы, куда не ступала нога бульварной прессы!
И тут начался настоящий восточный базар, потому что каждый стремился отстоять собственную точку зрения. Глава студии никому не мешал высказывать даже самые идиотские способы решения проблемы, наблюдая за происходящим из-под полуопущенных век. Наконец очередь дошла и до Эндрю. Понимая, что этот момент может стать как его полным провалом, так и настоящим звездным часом, он прокашлялся и произнес:
– Мне кажется, я нашел решение, которое вполне устроит всех...
Январь 2010 года, Индия, дворец князя Яша Вардана в Ути
– Эта дрянь обесчестила семью! И не говори мне, что я не прав: слишком долго мы оба попустительствовали этой... этой...
Князь бушевал уже минут десять, и его словарный запас уже почти исчерпал себя. За это время не было такого ругательного слова, которым бы он не наградил свою непутевую дочь. Жена тщетно пыталась унять гнев главы семейства, ведущего свою родословную от раджпутов и по праву гордившегося ее длиной. Репутация рода Варданов оставалась столь же незапятнанной, как и священные воды Ганга – до сегодняшнего дня.
Конец двадцатого века дался тяжело всем княжеским родам, и Варданы не стали исключением. Их считали пережитками прошлого, и праздная жизнь многочисленных отпрысков этих семейств только подтверждала данный факт. Но Яш, в отличие от своих высокородных собратьев по несчастью, быстро понял, что нужно что-то делать, если он хочет остаться на плаву. Многие считали предпринимательскую деятельность как нечто стоящее ниже их достоинства, предпочитая по-прежнему обирать обнищавших арендаторов. Яш Вардан придерживался иного мнения. Он распродал часть своих довольно обширных владений и занялся гостиничным бизнесом. Два из шести дворцов, пришедших в упадок за годы без ремонта, превратились в шикарные отели, на территории которых располагалось все, о чем только можно мечтать, – гольф-клубы, бассейны, СПА-центры и тому подобное. На эти первичные доходы Яш взялся за ремонт других четырех дворцов. В одном из них, расположенном в прекрасном горном курорте в Ути, в данную минуту и имел место этот скандал. Построенное в середине восемнадцатого века, это монументальное сооружение представляло собой образец изощренного и вдохновенного мастерства и впечатляло своими огромными куполами, изящными арками, башнями, колоннами с причудливыми узорами и резными орнаментальными балконами.
Виновница семейного скандала сидела на одном из длинных, обтянутых дорогой материей диванов и хлюпала носом. Делала она это в основном из уважения к традициям, прекрасно понимая, что отец никогда не причинит вреда любимой дочке. Рани было двадцать два года, и ее стиль жизни не имел ничего общего с тем, к которому привыкли стены княжеской резиденции. Девушка училась в университете в Мумбае, с головой окунувшись в студенческую жизнь, включающую, помимо учебы, никогда не занимавшей главенствующего места в ее душе, бесконечные дискотеки и вечеринки. Уследить за дочерью на расстоянии не представлялось возможным.
– Надо было выдать ее замуж в восемнадцать лет – и никаких университетов: сейчас бы уже внуков нянчили!
– Яш, это же средневековье какое-то! – снова попыталась вмешаться жена. Амиша Вардан являла собой классический образец индийской супруги – послушной, ласковой и разумной. Именно такой ожидал увидеть Яш и свою дочь, но Рани привыкла к европейскому образу жизни, за который теперь предстояло расплачиваться всей семье, включая ее младших братьев и в особенности сестер.
– Аллах! – воздев руки к небу, продолжал кричать князь, бросаясь из одного угла обширного помещения в другой. – А я ведь уже сговорил ее за Арджуна, сына Джитендры Пателя, разве он теперь согласится взять ее, с брюхом-то?!
Рани в очередной раз громко шмыгнула носом и сделала вид, что вытирает слезы подолом сари. Господи, какое же неудобное это сари – не то что джинсы и футболки, которые она обычно носит! Арджун Патель, как же – да ни за какие сокровища мира она не вышла бы за этого прыщавого парня, пусть его папаше и принадлежит половина побережья Гоа! Кроме того, кто он, собственно, такой? У нее как-никак голубая кровь, она – княжна Вардан, а эти Патели вышли из грязи, но так и мечтают породниться «с титулом»! Прикрыв глаза, Рани представила себе обнаженное стройное тело Вишала и едва удержалась от плотоядного вздоха – вот кто должен бы стать ее мужем! Нет, отец никогда на это не согласится, ведь отец Вишала – всего лишь профессор в университете, живет на одну зарплату...
Вновь открыв глаза, девушка посмотрела на Амиттту. «Черт, эта семейная сцена слишком затянулась, ма, пора тебе что-то сделать!» Занятые ссорой, все трое почти забыли о том, что в комнате присутствует еще один человек: брат Амиши, Винод-бабу. Будучи в семье приживалом, шурин Яша Вардана никогда не обладал правом голоса. Он пользовался счетом Варданов в банке и жил в помещениях дворца, а за это ему предписывалось вести себя сообразно правилам, установленным главой рода. Поэтому и сейчас он не вмешивался, с интересом наблюдая за племянницей и спокойно покуривая дорогую сигару «Оливерос». Коробки доставлялись каждый месяц прямо из Доминиканы. Сколько это стоило? А черт его знает – Винод-бабу никогда не принимал во внимание подобные мелочи: ведь за все платит шурин. «Вот бесстыжая! – думал он почти что с восхищением. – Напакостила, а ведет себя так, словно это не она, а все здесь именно ей что-то должны!»
– Винод, – протянув к нему руку в жесте отчаяния, воскликнула между тем Амиша, – ну сделай же что-нибудь! Почему ты молчишь?