– Хорошо, – согласилась я, – насчет родов и абортов понятно, но ведь мы проводим и другие операции, не связанные с возможностью нежелательной огласки, коронарное шунтирование например...
– Вы ошибаетесь, Агния, – перебила меня Сарика, – огласка может повредить не только оступившимся подросткам, но и вполне взрослым и уважаемым людям. Возьмем этого египетского министра, которого мы недавно прооперировали. В его проблеме, разумеется, нет ничего криминального или постыдного, но не стоит забывать и о политической ситуации! Правительство непопулярно – и это живо демонстрирует революция, набирающая силу в этой стране. Тот факт, что у одного из ведущих политиков не в порядке сердце, вполне мог навести оппозицию на мысль о несостоятельности власти вообще! Зато на «Панацее» он не будет опасаться того, что недруги узнают о его неблагополучном состоянии здоровья.
– Ну, теперь ему и это не поможет! – усмехнулась Люсиль.
– Возможно, – кивнула Сарика, – но вины «Панацеи» в этом нет. Или вот, к примеру, знаменитый актер лечился у нас от наркомании – я не назову его имя, ведь все мы давали подписку о неразглашении... Так вот, для его актерского рейтинга огласка могла бы стать просто губительной, но мы помогли решить проблему, не вынося, как говорится, сор из избы. А один французский банкир нуждался в пересадке сердца. Его репутации «акулы финансов» тут же пришел бы конец, едва лишь конкуренты, вкладчики и акционеры узнали бы о том, что он уже одной ногой в могиле и не в состоянии полноценно вести дела. Кроме того, «на берегу» ему пришлось бы долго ожидать подходящего органа, а на «Панацее», где отсутствует контроль со стороны какого-либо государства и действует лишь закон денег, этот банкир получил все и сразу. Для всех остальных он просто «уехал на отдых» и вернулся вполне здоровым, вот с новыми силами и взялся за дело. Я уже не говорю о бесчисленных звездах шоу-бизнеса – они приезжают сюда, чтобы омолодиться, поправить фигуру или лицо, причем в обстановке строжайшей секретности! Теперь вы понимаете, почему руководство так тщательно охраняет тайну каждого пациента?
Действительно, в объяснениях Сарики имелся смысл, хотя ничего нового я, пожалуй, не узнала, ведь Еленин уже вкратце ввел меня в курс дела. Нужно было как-то перевести стрелки на пропавшего врача, и я не изобрела ничего лучшего, как поинтересоваться:
– Кстати, этот кардиолог... Роберт Дрейк, кажется?
– Который оперировал министра? – уточнила старшая сестра.
– Да, он давно на «Панацее»?
– Пару лет, наверное, – пожала плечами Сарика. – А что?
– Да нет, ничего, просто мне интересно, сколько всего кардиохирургов на корабле?
– В данный момент – только один, к сожалению, но, я полагаю, руководство решит этот вопрос в самое ближайшее время.
– А прежде их было больше?
– Двое, – ответила Люсиль вместо Сарики. – Когда я пришла сюда работать, на «Панацее» имелось двое кардиохирургов, и один из них был довольно-таки известным человеком.
– Да, – согласилась с ней Сарика, слегка погрустнев, – доктор Ван Хассель. Отличный был специалист, да и человек тоже...
– Был? – поспешила ухватиться я за это слово.
– К несчастью, доктор Ван Хассель пропал несколько месяцев тому назад – нас всех это просто потрясло!
– Могу себе представить! Как же это произошло?
– Никто точно не знает, – вновь вмешалась Люсиль. – Он сошел на берег в Александрии, и с тех пор о нем никто ничего не слышал.
– Да, странное это дело! – развела руки в стороны Сарика. – Имран Хусейн буквально с ног сбился, разыскивая его. Мы прождали Ван Хасселя четверо суток, все надеялись, что он появится, но все было тщетно.
– Раньше с ним нечто подобное случалось? – спросила я.
– Никогда! Доктор Ван Хассель – прекрасный врач, семьянин, бордели не посещал, да и Египет – не совсем то место, где можно ожидать найти подобные развлечения. Так что это просто мистика какая-то!
Француженка слегка скривилась, но я не поняла, была ли вызвана эта гримаска словами старшей сестры или вкусом вина, которое Люсиль в этот момент пригубила.
– Может, он поссорился с кем-то на борту? – предположила я.
– Поссорился? – удивилась Люсиль. – Вы предполагаете, что его...
– Нет, это совершенно невозможно: на «Панацее» нет человека, способного нанести кому-то физический вред! – воскликнула Сарика, энергично взмахнув руками.
Я весьма скептически отнеслась к этому заявлению: ведь совсем недавно Сарика отметила, что на корабле присутствуют люди, имеющие проблемы с законом... На этом наш разговор как-то скомкался, а вскоре и вовсе сошел на нет. Мы посидели на террасе еще минут десять, затем Люсиль предложила нам последовать примеру Нур и отправиться спать.
– Ой, Люсиль! – вдруг воскликнула Сарика, обернувшись к ней. – А что же случилось дальше с тем парнем, Святым Себастьяном?
– С Себастьяном? Да ничего: я выскочила за него замуж после трех месяцев знакомства. Разумеется, этот брак недолго продержался. Он до сих пор шатается по каким-то джунглям и лечит всех подряд, а я, к счастью, уже всем этим переболела – и безумной страстью, и благотворительной медициной «для бедных»...
* * *
Следующий день мы посвятили отдыху на пляже – загорали, объедались сочными экзотическими фруктами, которые разносили дети и женщины на больших деревянных лотках, пили безалкогольные коктейли – вкуснее этого я никогда не пробовала – и, само собой, купались. Потом решили отправиться на поиски какого-нибудь приличного заведения и пообедать. Можно было, конечно, пойти по легкому пути и поесть в наших апартаментах, тем более что хозяин настойчиво нас приглашал, но Люсиль, страдавшая, как я уже успела понять, тягой к приключениям, наотрез отказалась.
– Каждый день нужно узнавать что-то новое! – назидательно сказала она. – Не понимаю людей, постоянно отдыхающих в одних и тех же местах. Они останавливаются все в тех же отелях и ужинают в одних и тех же ресторанах. У каждого человека в душе живет исследователь, но собственная наша лень заставляет его сидеть тихо на самом «дне» души и не высовываться! Давайте пройдемся по улицам и поглядим, на что глаз упадет, а?
По выражению лица Нур я поняла, что она вовсе не желает становиться исследователем и с удовольствием вернулась бы в наши апартаменты. Я от всей души пожалела девушку. Во-первых, ей, воспитанной в строгих традициях ислама, пришлось купаться в одежде, хоть она и уверяла, что это был «пляжный» вариант. Кроме того, Нур здорово обгорела, что немало меня удивило, ведь она, казалось бы, должна хорошо переносить жару и солнечные лучи. В общем, девушка выглядела уставшей, расстроенной и красной, как вареный лобстер. Тем не менее она отказалась возвращаться в одиночку и мужественно потащилась за нами в хвосте. Люсиль поистине обладала нюхом на экзотические места. Ей хватало одного взгляда на какое-нибудь заведение, чтобы понять: оно нам не подойдет – по причине антисанитарии, неинтересного меню или недружелюбных официантов. Мы мотались по городку минут сорок, пока наконец не услышали победный клич француженки: