– А схлопотать не боишься?
– А что я тебе такого обидного сказал? Я тебе даю хороший совет, как отвлечься и отдохнуть с пользой…
– Вот сам сначала сделай пирсинг в каком-нибудь интересном месте, потом отвлекись и смотайся куда-нибудь подальше вместе со своим пирсингом. Советы он здесь раздает! Тоже мне, советник юстиции…
– Ладно, мать, с тобой что, пошутить нельзя?
– Знаешь, этот твой ментовской юмор…
– Не ментовской, а пентовской, потому как мы теперь не менты, а пенты.
– С чем тебя и поздравляю, пент!
После ухода Андрея я начала убирать со стола, а в голову поневоле лезли мысли все о том же. Значит, пункт «алиби Марины» из моего списка можно вычеркнуть. С одной стороны, это хорошо: мне совсем не хотелось впутывать в такое дело примерную девочку – студентку, спортсменку, комсомолку… Но, с другой – для Маргариты Игоревны теперь все плохо: поскольку другие претенденты на звание убийцы отпали, она осталась практически одна. А это значит, что ребята из Андрюшиного отделения вцепятся в нее бульдожьей хваткой.
Хотя нет, почему одна? Я же попросила проверить версию причастности к убийству братца-уголовничка.
А для меня остается одно, самое важное на данный момент дело: завтра прямо с утра еду в магазин Маргариты Игоревны и пробую разговорить ее. Она должна, должна мне рассказать, зачем приезжала к дому Карины и что вообще от нее хотела.
На другой день я встала довольно рано. Когда открыла глаза, было еще только начало восьмого. Я понежилась некоторое время в постели, стараясь ухватить ускользающий от меня сон, потом все-таки встала и взялась за гантели. Надо поддерживать форму, иначе не успеешь заметить, как лишние килограммы прочно засядут в теле, причем в самых неподходящих местах.
Покачавшись минут сорок, я приняла контрастный душ, придавший мне тонуса, и отправилась на кухню варить кофе. Как говорится, война войной, а завтрак и сигаретка по расписанию.
В половине девятого я набрала на мобильнике номер Маргариты Игоревны. Насколько мне известно, встает она рано, так что вряд ли я ее разбужу своим звонком. Возможно даже, она уже сидит в своем магазине. Мадам Удовиченко ответила мне довольно быстро:
– Да, Татьяна, здравствуйте!
– Здравствуйте, Маргарита Игоревна! Скажите, во сколько вы будете у себя в магазине?
– А зачем вам это?
– Я хочу подъехать к вам, нам надо срочно поговорить…
– Поговорить? – удивилась она. – О чем? Кажется, заплатила я вам сполна…
– Нет-нет, – поторопилась я ее успокоить, – разговор будет совсем не о деньгах.
– Вы знаете, сейчас мне очень некогда… В половине двенадцатого я вообще уеду… Давайте встретимся после часа. Думаю, я уже буду у себя в магазине…
Наивная! Она считает, что ее выпустят из отделения Мельникова.
– Нет, Маргарита Игоревна, боюсь, что так не получится. Нам с вами надо увидеться как раз до половины двенадцатого, то есть до того времени, как вы поедете в отделение полиции.
Наступила некоторая пауза. Наверное, мадам соображала, откуда я знаю, что ее вызвали в отделение. Я решила помочь женщине.
– Давайте так: я минут через двадцать подскочу к вам в магазин, будьте, пожалуйста, на месте!
Она ничего не успела ответить: я выключила телефон и начала собираться.
Всю дорогу в машине я вновь и вновь прокручивала наш с ней последний разговор, засевший в моем мозгу, как заноза. Это было в подсобке ее магазина. Когда я сказала Маргарите Игоревне, что после ухода Евгения из квартиры Карины к девушке явился еще один человек, она побледнела. Это было очень заметно. Она смотрела на меня испуганно, хотя очень старалась не показать этого. Я тогда сказала ей, что считаю этого третьего посетителя убийцей и, главное, знаю, кто это.
Я имела в виду ее саму. Я просто хотела, чтобы она созналась, сказала, да, мол, я там была, наблюдала за домом… Что меня смущает? Я не ожидала, что ее испуг будет таким сильным. Она, помнится, даже качнулась. Мне показалось, она теряет сознание, но она быстро взяла себя в руки и довольно холодно спросила меня:
– А какое все это отношение имеет к нам?
Я попросила ее все мне рассказать, но Маргарита посмотрела на меня с недоумением:
– Я? Вам?.. А что я могу вам рассказать? Я в квартире этой развратницы не была. Если ее кто-то убил, так и поделом! Не будет соблазнять чужих мужей и совращать молодых людей!
Отчасти Маргарита права: домработница насолила ей всерьез. Но она уверяет, что в квартире Карины не появилась. А что, если все-таки не она убила? Ведь и этот вариант имеет место быть. Что, если есть кто-то еще, о ком мы просто не знаем. Это не Марина, бывшая подружка Евгения, но, может быть, все-таки брат погибшей? Типчик-то оказался еще тот! Грабитель, лупивший женщин по головам и забиравший у них имущество. Да, ну и мерзавец! Попался бы он мне в темной подворотне, уж я бы не забыла, что у меня черный пояс по карате… Хм, но, в таком случае, как он вошел к сестре? Не думаю, что она приняла его с распростертыми объятьями и кинулась на радости потчевать братца пирогами. И еще интересно, на что рассчитывает убийца? Что его не найдут?.. А вдруг это все-таки не брат?
Я почувствовала, что у меня от этой головоломки уже просто мозги закипают! Эта очередность: кто за кем пришел к домработнице, кто после кого ушел и кто вообще мог там оказаться, мне скоро уже будет сниться!..
А действительно, что это я все думаю и думаю об этом деле? Ведь мадам Удовиченко пока никто не арестовал, и еще неизвестно, арестуют ли вообще. Может, Мельников и его команда все-таки уцепятся за версию братца-уголовничка? Да, пожалуй, это было бы здорово: кровожадный тип все равно уже получил по заслугам за все свои деяния и теперь пребывает там, где его судят другим судом. А многострадальной Маргарите Игоревне хорошо бы обрести наконец покой.
Магазин был еще закрыт. Я постучала в дверь, и вскоре мне открыла сама хозяйка.
– Еще раз здравствуйте…
Она ничего не ответила, повернулась и пошла внутрь торгового зала. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Маргарита была в магазине одна. Она расставляла на полки вазочки, чайнички, бокалы, доставая их из больших картонных коробок, которые стояли на полу у ее ног.
– Маргарита Игоревна, – начала я, – вы знаете о том, что ваше положение более чем серьезное…
– Это почему это оно серьезное? – не переставая заниматься своим делом, с вызовом спросила женщина. – Я никого не убивала! Я вообще никому ничего плохого не делала. А между тем…
– Между тем вас видели возле дома вашей бывшей домработницы, и отрицать это бессмысленно.
Она повернулась ко мне. Взгляд ее не был ни радостным, ни приветливым:
– А если и видели, то что? Находиться возле дома еще не означает заходить внутрь.