Мир закувыркался и взорвался брызгами огней.
* * *
Оля не стала пока что делиться с мужем своими мрачными новостями. Пусть уматывает на покатушку, зачем его расстраивать. Вон, весь уже светится от радости и предвкушения…
Но поделиться с кем-то тянет невыносимо. Главное, непонятно, что делать и как быть.
Она позвонила маме, получила от нее согласие пожурчать о нашем, о женском, и спустилась маршрутным такси из центра на Подол.
Пай очень обрадовался. Он подпрыгивал, стараясь лизнуть Олю в нос, становился на задние лапы, а передние упирал ей в живот. Озабоченная гостья невольно заулыбалась.
— Давай, дочура, выкладывай, что стряслось у тебя на работе, — сказала Вера, когда они удобно устроились на диванчике. Перед ними стоял столик на колесах с чашками чая и печеньем.
Оля вздохнула.
— Волшебница ты моя, мамуля. Я еще рот не открыла, а ты уже все знаешь. Вот если б ты могла заколдовать мое начальство… Или, лучше, моих заказчиков… Вот тогда б я горя не знала.
— Ну-ну. Проблемы на работе — это не горе.
— Смотря какие… — И Оля изложила маме свои новости.
Слишком уж неожиданным и странным казалось все это.
На фоне абсолютного благополучия и ровного отношения к ней начальства рекламного агентства, где она трудилась. И притом, что последний проект она выполнила с обычным блеском. Шеф сказал еще позавчера, что клиент в восторге. И что пора назначить ее арт-директором, уже и приказ готов. «И то правда, нас трое дизайнеров, и последний год в основном я тяну на себе весь визуальный креатив. В общем, должность арт-директора только юридически утвердит то, чем я занимаюсь фактически. Зато зарплата больше». Словом, Оля радовалась предстоящему заслуженному повышению. К тому же всегда приятно угодить заказчику. Что, кстати, было довольно трудно: он сменил несколько агентств и был всем недоволен. Нелегко визуализировать в рекламе страховой бизнес. Но Оля справилась.
И вот сегодня мрачный шеф заявляет: заказчик устроил ему истерику. Не принимаю, говорит, вашу работу, расторгаем контракт на рекламную кампанию. Что, почему? Что такое?! Непонятно. Не хочет, и все. И эскиз баннера ему вдруг не нравится, хотя накануне он его чуть ли не целовал, требовал поскорее запускать в производство. Мистика какая-то!
— Короче, все из-за меня полетело, — с досадой подвела итог Оля, жуя намазанный плавленым сыром крекер. — Точнее, якобы из-за меня. И шеф теперь намерен удержать с меня все потерянные деньги. Нормально, да?! Да я за десять лет столько не заработаю, сколько он потерял из-за расторжения этого контракта. И вообще, какого черта?!
— Спокойно, тише…
— При чем тут я?! — не успокаивалась Оля. — Такое впечатление, что меня просто использовали как козла отпущения. Тут что-то не то. Какие-то темные интриги, я этим самым местом чую…
— И что?
— А то. Тоже показала шефу, где раки зимуют. Чтобы не наглел и не зарывался. Нет, ну в самом деле!.. Я не позволю с собой так!
— Короче говоря…
— Короче говоря, я плюнула ему в рожу и уволилась с треском, — в сотый раз вздохнула Оля. — Теперь прощай, карьера! Что мне делать, мамочка? Если всюду такие придурки… Какой смысл пахать на дядю в офисе? Если могут подставить в любой момент.
— Могут-то могут…
Оля, не слушая, продолжала:
— Свой бизнес, что ли, открыть… Быть свободным дизайнером-консультантом. И копирайтером заодно.
Оля пришла якобы за советом, но главное для нее — излить душу. Давно известный психологический феномен, подумала Вера. Мужчины стремятся действовать, а женщины — говорить. Но не просто так. Нам, женщинам, необходимо проблему выразить словами. Да не один раз, а несколько. Когда мы озвучиваем то, что нас волнует, причем со стороны это может казаться обычной болтовней, решение проблемы возникает само собой. Из ниоткуда. Пусть мужчины, даже самые умные, этого не знают; пусть они перебивают нас на полуслове, стремясь дать очередной полезный совет — мы будем обсуждать свои проблемы многократно! Пригодятся женщинам, конечно, и полезные советы. Но главное — это общение, разговор. Во время которого вдруг оказывается, что проблема не то чтобы решена — она уже не имеет значения.
Вера многое сейчас могла бы Оле сказать в ответ. Только каким-то краем сознания она чувствовала свою вину. А что, если все это из-за нее, из-за Веры? А вдруг сбываются угрозы неизвестного? Ведь действительно, уж очень странно… Но не стоит сейчас об этом, надо поддерживать беседу. И успокаивать. Например, пояснить в качестве утешения, что не каждому человеку обязательно следует делать карьеру. То есть изо всех сил напрягаться и неуклонно двигаться по служебной лестнице вверх, преодолевая препятствия. Двое из трех опасаются ответственности, трое из десяти не уверены в себе, один из пятидесяти не хочет быть начальником… Можно ведь и просто жить. Да, зарабатывать деньги, но как угодно. Ведь большинство из нас трудится не по специальности или не по призванию. Ну не стала профессия сферой приложения талантов и способностей. У редких счастливцев совпадают работа и любимое дело. Мало кто может похвастать, что с утра до вечера занимается тем, что приносит радость, а за это ему «еще и деньги платят». Словом, хорошо бы различать деятельность для заработка и для души…
Еще хотела Вера сказать своей дочери, что труд не только кормит. Он, как упражнение, формирует характер, конденсирует волю, тренирует душу. Для того чтобы так и получалось, нужно немного: осознанность необходимости. И потом, не следует отождествлять себя и свою работу. Дело — это дело, а ты — это ты. А стремление любой ценой сделать карьеру плодит людей, зависимых от успеха. Есть такие «наркоманы», уже наведывались в кабинет психотерапевта. Причем появились и своеобразные «антикарьеристы». Они добровольно понижают свой уровень жизни: отказываются от теплого места, чтобы осталось больше времени на семью или хобби. Зато чувствуют себя свободными людьми. Можно и так… Как угодно можно, главное — осознанно…
Однако у Веры почему-то закружилась голова, и онемел затылок. Она хотела поставить чашку с чаем на столик и промахнулась. Чашка глухо стукнулась об пол и раскололась.
— Ма, ты чего? Что?..
— Сейчас…
Вера плавно откинулась на спинку дивана… Сейчас… Сейчас пройдет… Комната завертелась, по кругу, по кругу… Даже с закрытыми глазами.
— Мама! — Оля не на шутку испугалась. — Что с тобой, мамочка?! «Скорую» вызвать?
— Нет… — Вера криво улыбнулась онемевшими губами. — Я сама себе скорая… Это что-то не со мной…
— А с кем? — Оля вскочила с дивана, вспугнув уснувшего Пая.
И тут зазвонил один мобильный.
— Да, — сказала она, открыв книжечку телефона. — Кирюша, заяц… Что?!
Она опустилась на диванные подушки с открытым ртом. А у Веры голова уже не кружилась. Потому что она знала: с Кириллом беда.