Выпили, закусили дольками апельсина.
Заговорили о ближайшем будущем. Фаина собиралась лечить нервы во Франции. Уже и путевку купила в Виши, буклеты до дыр зачитала. Она затараторила о Парке Источников, орошениях и великосветском обществе со всей Европы: ведь там омолаживается вся современная аристократия…
Какая скука, подумала Оксана и поделилась с одноклубницами своими планами. Она вознамерилась ехать на Мальдивы. Причем на собственной яхте! Ей один из знакомых мужа свою продаст, все сам оформит, поможет подобрать команду… Красота!
Ирина Бегун еще точно не решила, чем лучше заняться: то ли основать новую партию и добиваться места в парламенте, то ли построить на свои средства медицинский центр. Муж спаивал, а она лечить будет…
— Девочки, — наконец тихо сказала Фаина, — надо решать. Хотим мы ее брать в свою компанию или не хотим?
— Да, Ирочка, — подхватила Оксана. — Что ты думаешь про новенькую? Последнее слово за тобой. По-моему, она наш человек. Потерпевшая от мужика-козла.
— И по-моему тоже, — подтвердила Ягодка.
Ирина Евгеньевна попросила рассказать подробнее. Что ж, хорошо… Несколько дней назад в женский клуб пришла новенькая. Никто особого внимания не обратил — подумаешь, событие. Каждый день кто-то появляется: заполняют анкеты у администратора, выбирают мероприятия. Потом целыми днями или в баре просиживают, сплетничают под легкие и не очень легкие напитки, или шепчутся по углам у картин и скульптур. Только не об искусстве, а о новых цацках и тряпках. Рассматривают, ощупывают друг дружку с горящими глазами. Каждая вновь записавшаяся в клуб интересовала остальных женщин час-другой, после чего становилась своей.
Новенькая, Полина Кутузова, дольше предыдущих задержала всеобщее внимание. Яркая блондинка с шикарной фигурой, да еще и одевается так, что бросается в глаза. Алый корсет подчеркивал идеальной формы бюст, черные шальвары, обтягивая бедра, делали их вызывающе сексуальными. На руках браслеты, на груди золотое колье. Кошачья грация, бархатная кожа, а губы!.. Здесь, в клубе, собирались отборные дамы, красотки, избалованные негой и роскошью.
Но эта Полина с фамилией одноглазого фельдмаршала даже среди них выделялась.
— Ты похожа на мою любимую актрису! — сразу переходя на «ты», заявила ей Милена.
— Ой, правда? — ослепительно улыбнулась Полина Кутузова. — На какую?
— На Дженнифер Лопес.
— Ой, спасибо! Джей Ло и моя любимая. Такая сексуальная!..
Полина Кутузова прошлась вдоль стен, чтобы посмотреть на полотна. Пока она любовалась живописью, несколько самых любопытных женщин утащили Милену-администраторшу на угловой диван, требуя сведений о новенькой. Каковые сведения тут же и получили: замужем за прибалтийским богачом, торговцем морепродуктами. Будет приходить в клуб, пока муж ведет переговоры с киевскими политиками и дельцами о расширении бизнеса. А еще она говорит манерно, с акцентом: от мужа заразилась, не иначе, сама-то русская…
Тем временем Кутузова почти с молитвенным выражением лица разглядывала изображения государственных деятелей, писателей, композиторов, ученых и певуче восклицала:
— Наполлэон!
Этот персонаж был единственным, кого она поименовала правильно. Всех остальных изображенных господ мадам Кутузова называла, мягко говоря, неточно.
— Аматтэй Моцартт! — было сказано у портрета Грига.
— Ботткин! — восторженно произнесла она перед изображением физиолога Павлова.
— О! Обожжаю! Зигмунд Фройт! — вскричала она, указывая розовым хищным пальчиком на Федора Михайловича Достоевского.
После чего несколько дам, постоянных посетительниц клуба, поставили диагноз: «Необразованна, глупа, непосредственна». И барометр общего отношения к Полине Кутузовой установился на отметке «тепло».
Почирикав на тему тряпок и проявив в этом предмете недюжинные познания, Полина окончательно стала своей в компании состоятельных женщин. С ней охотно общались, улыбаясь ее жадным детским вопросам. «А что вы тут делаете, так и сидите в клубе целыми днями? А кто придумал развлекаться здесь женской компанией? А зачем? А кому принадлежит помещение? Неужели одних взносов хватает, чтобы содержать это все?»
С любопытством Полина Кутузова выслушивала ответы. Придумала клуб вроде бы Милена, очень энергичная тетка, и тут же принялась осуществлять идею. Есть некто дон Марлон, спонсор, или хозяин, или кто его знает, как назвать — может, учредитель. То ли немец, то ли итальянец, а скорее всего — такой же наш человек, как и все. Просто похож чем-то на актера Марлона Брандо: это заметила Милена Лысобок. Так с тех пор и повелось. За год один раз всего приходил, а так его никто не видит. Какой-то бизнес у него, видимо, общий с некоторыми женами высокопоставленных. Иногда появляются юристы и еще какие-то бизнесмены, шушукаются и договариваются… А нам-то какая разница? Нам он, кстати, еще и помогает, дает полезные советы, сводит с юристами. А клуб — классное место, можно тут сутками сидеть, смотреть фильмы и тряпки, журчать о женском, смотреть модные показы и получать прочие удовольствия.
* * *
Киев встретил Андрея Двинятина обволакивающей жарой. В зале ожидания Бориспольского аэропорта было чуть прохладнее, чем снаружи. Первым делом он купил коробку конфет и с ее помощью, подключив обаяние, выяснил: его возлюбленная благополучно приземлилась в Борисполе. Следовательно, разыскивать ее нужно в Киеве. Тогда скорее в город!.. Хорошо хоть, что очереди на автобус до центрального вокзала не оказалось и можно было сразу нырнуть внутрь, а там кондиционер.
Домашний номер он набрал еще раньше, сойдя с трапа. Молчание. Потом Вере на работу. Занято. К ней в клинику, что возле Севастопольской площади, Андрей вначале не собирался ехать. Можно и по телефону все выяснить, хотя вряд ли его любимая там появлялась… Однако дозвониться до главврача было невозможно. В трубке звучала музыка и слова «Подождите, вас соединят». Это было невыносимо, тем более что вначале Андрей звонил с мобильного, еще по пути в город. Затем принялся названивать из телефона-автомата, куда можно было просто бросать мелочь. С пятнадцатой примерно попытки наконец ответила секретарша. И посыпались вопросы: кого, чего, кому, чему — не разговор, а урок русского языка по теме «падежи».
Пришлось плюнуть, ловить такси и ехать лично. В приемной его безуспешно пытались задержать, но главного в кабинете все равно не оказалось. Вместо простого и ясного объяснения, где же он, женщина громко возмущалась поведением Двинятина. Он не стал слушать ее и побежал по этажам, едва не сбивая с ног людей в зеленых и белых халатах и пациентов. Главврач, вытащенный с корнем с какой-то летучки, ничего не понял, сразу сказал: а что? Она в Андорру улетела, к мужу. «Это я муж», — вздохнул Андрей… Главврач радостно его перебил и нажаловался: психотерапевта все с нетерпением ждут, пациенты записаны на месяц вперед, звонят все время и спрашивают ее, прямо ажиотаж. Словом, пусть Вера Алексеевна выходит из отпуска раньше.