К Самохвалову подошли, чтобы забрать, протянули руки. Он поспешил спросить у докторши:

—Есть шанс, что меня признают психом?

—Нет. Опытного психиатра вы не проведете.

—Не все же опытные…

Вера знала, что Самохвалову ни перед какими экспертами не придется демонстрировать свои фокусы. Черный Абдулла не отступится от своего. Кровь за кровь. За глубокое, долгое, беспредельное страдание он отплатит точно такими же муками.

Она поднялась и вместе с хромающим Андреем двинулась к выходу. Ни слова не говоря, прошла мимо Абдулова, вышла из подвала. Тут их догнал дикий вопль Самохвалова, но Андрей поспешил закрыть тяжелую дверь.

В гостиной Дарья бросилась ей навстречу.

— У тебя такое измученное лицо! Ты все узнала, что хотела?

Вера молча кивнула ей. Не было больше ни душевных, ни физических сил.

В гостиницу они доехали на такси. В номере Вера уснула, положив Андрею голову на плечо. Ей ничего не снилось.

18

Лидия Завьялова сидела напротив Веры Лученко у окна. Рядом с ней забралась с ногами на полку Дарья Сотникова. Женщины молчали. Андрей хотел выйти из купе, чтобы попросить у проводника чаю. Но ему сказали, чтобы он перестал суетиться со своей загипсованной ногой. Мужчина с обидой возразил, что он и на костылях прекрасно двигается. И вообще, из-за перелома ступни ему постоянно хочется чаю.

— Хулиганить тебе хочется, а не чаю, — сказала Вера. — Мальчишка. Сиди уже. Вон, морда вся в пластыре… Придет проводник за билетами, тогда попросишь.

Поезд Львов — Киев набирал ход.

Старый город с крышами цвета клюквенного морса, с узкими улочками, древними храмами и наполненными густым ароматом кофе кнайпами остался позади. Старый, интеллигентный, тихий город. Так казалось тем, кто приезжал сюда в поисках исчезнувшей из жизни интеллигентности. И многие находили не то, что искали. Так часто бывает.

Вера Лученко, как всегда, нашла приключения на свою голову. Хотя искала развлечений. Нашла кровь и смерть, которые и в старых интеллигентных городах случаются. Но ей не хотелось думать о том, что уже позади. Да и Львов все-таки не оставил мрачного следа в ее душе. Люди — это одно, они бывают всякие, а город — это другое. Многим городам не везет с людьми, хотя как раз люди порой жалуются на свои города… А город молчит, он пожаловаться не может. Город просто показывает тебе свои картинки и говорит с тобой на своем языке, в надежде, что у тебя хватит воображения его понять.

У Веры воображения хватило. В день накануне отъезда она оставила травмированного Андрея в номере и пошла пройтись по улицам. Думала о своем, а потом спохватывалась и старалась не думать, а только смотрела. Ее воображение разбудили львы, поселившийся в каменных средневековых улочках прайд. Царь зверей господствовал на улицах Львова. Перед входом в ратушу два льва держали щиты с гербом города. При въезде город охраняли львы со строгими лицами, мордами их как-то даже неудобно называть… Возле Музея украинского искусства отдыхал старый-престарый лев. Интересно, сколько знает он львовских легенд? Теперь, наверное, станет рассказывать о «львовском вампире»… На двери дома тоже лев с железным кольцом в пасти и закрытыми глазами. Он спит до тех пор, пока в дом не придет незваный гость и не постучит кольцом в дверь. А вот еще молодой крылатый лев на капители рельефной колонны…

Зверей много: львы-маскароны с похожими на человеческие лицами, львы-кариатиды, поддерживающие балконы, позолоченные музыкальные львы в стиле ампир, украшающие кресла в оперном театре… Можно себе представить, сколько опер услышали они за годы службы. Сколько хрупких балерин проводили сонными глазами.

Она незаметно для себя забрела тогда в один из двориков на улице Пушкина и там тоже увидела льва. Его лицо напоминало актерскую трагическую маску. Этакий львиный король Лир, даже пальцы-лапы у него трагически согнуты, Это был последний из львов, и Вера решила с ним попрощаться, погладила несчастного Левушку по каменной гриве. Жест утешения…

Открылась дверь купе, и вошел проводник. Вера узнала Михаила, Лидиного поклонника. Он с привычным деловито-услужливым выражением лица протиснулся в узкое пространство купе, увидел Завьялову и просиял.

—Снова вы?! Моя ненаглядная актриса! — Он попятился обратно в коридор.

—Снова я! — Завьялова улыбнулась одной из своих улыбок «для поклонников».

— Куда же вы? Мы чаю хотим, — сказал Андрей.

—Да разве ж это чай? У меня для вас есть настоящий. Цейлонский! Я сейчас! Метнусь, одна нога тут, другая там!

Пассажиры переглянулись. Лидия картинно развела руками:

— Восславьте меня, дети мои! Благодаря моей дикой популярности вы сейчас будете пить не мочу молодого поросенка, а настоящий листовой чай из сказочной чайной страны Цейлон.

Им всем хотелось шутить, ерничать — наверное, чтобы вытеснить из памяти пережитое… Подруги с серьезными лицами согласились восславить популярность и дружно постановили, что следует брать с собой Завьялову во все поездки — для повышения комфортности условий. Лида задрала нос. Потом спохватилась:

—Верунь, ты помнишь, этот же проводник пугал нас по дороге во Львов «проклятыми книжками». Да, да! Точно. Я вспомнила! Он тогда нас стращал, что тех, кто берет забытую книжку, обязательно убивают. И статью давал почитать.

Сотникова была не в курсе связанной с книгами предыстории. Она сказала:

—Ничего не поняла. А книжки тут каким боком?

— И что же было в этой статье? — поинтересовался Андрей.

Лида рассказала.

—Но я тоже не поняла, при чем тут книги, — сказала она. — И ты, Веруня, так и не объяснила, как тебе удалось все это распутать. Мамсуров только и успел мне сообщить, что ты выяснила, кто убил Эдика Ветрова. Поэтому менты сняли с Кармен все обвинения и порвали ее признание. Честно говоря, я так толком ничего и не поняла. Может, расскажешь?

—Действительно, — присоединилась Дарья. — Я хоть и была с тобой там, в особняке Абдулова, но тоже не очень поняла… Как ты все это вычислила — ладно, ты вообще уникум. Но как получилось, что бармен той кнайпы, терроризировавший страхом весь город «львовский вампир» и убийца режиссера — это один и тот же человек?

—И еще осужденный, сбежавший из колонии. И еще приговоренный к казни убийца и маньяк. Каким образом ты поняла, что все эти злодейства — дело рук одного? — Двинятин только теперь задал вопрос, не дававший ему покоя с тех пор, как он увидел Самохвалова в винном подвале.

В купе появился нарядный проводник с цейлонским чаем. В каждом стакане лежало по желтому колесику лимона. Лида мило помурлыкала с ним, и поклонник ее таланта и красоты вскоре оставил пассажиров. Все посмотрели на Лученко.