— Мам-Вера! Получается, один братец рос в полном зефире, а другой совсем голимый, что ли? — Кирилл от рассказа так впечатлился, что снова перешел на сленг.
— Погоди, Кира. Ма! Что дальше было? Я же знаю, сейчас самое интересное начнется, это была только прелюдия. — Ольга от нетерпения заерзала.
— Ты права, моя девочка! Дальше начинается самое интересное. Потому что в жизни всегда интереснее, чем люди себе могут вообразить. Представьте, крымский близнец, босяк и хулиган, познакомился с художником, рисовавшим морские пейзажи. И так ему захотелось научиться рисовать, что он стал ходить в изостудию, бегал на этюды, и это превратилось в главный интерес его жизни. Кадмий оказался очень талантлив, он поступил в Академию художеств в Ленинграде. Более того, его послали потом по обмену студентов учиться в Швейцарию, так что он нашел свое призвание.
— А что в это время делал Август? — Андрей удивлялся, как это Вера, почти все время находясь рядом с ним, узнала о жизни этих людей такие подробности, словно изучала их биографии в каком-то архиве. Когда она ухитрилась все это выяснить? Как? Непостижимо!
— В это время другой брат, Август, прилежно учился в КПИ, стал инженером, поступил на работу в какое-то НИИ, потихонечку делал карьеру, стал завотделом. И тут грянула перестройка.
— И Август оказался на улице, — догадалась Оля.
— Так и было. Никому не нужные конструкторские бюро закрылись, инженеров вытолкнули на улицу, начался капитализм. Городской парень, до тех пор вполне благополучный, растерялся. Он не привык к тому, что его прилежание, его усердие никому не нужны. Мать к тому времени уже умерла. Август пережил острейшую депрессию. Идти торговать он не мог, не умел и не хотел. Начать свое дело? Он не представлял себе, как это вообще делается. Пойти на какие-нибудь курсы, как его бывшие коллеги, он считал ниже своего достоинства. Ведь у него уже было высшее образование, зачем нужны еще какие-то курсы! В общем, у человека нет силы воли. Жизнь начала стремительно проноситься мимо Августа, как скорый поезд мимо захолустной станции. Кругом происходили колоссальные изменения: вчерашние сокурсники уходили в бизнес, быстро богатели, кто-то разорялся, кто-то двигался вверх на топливе собственных мозгов или связей, или того и другого, кто-то открывал киоски, кто-то банки, кто-то спивался, бомжевал. Мир, в котором так комфортно существовал Август, мчался с бешеной скоростью, а он унылым взглядом провожал это движение, никак в нем не участвуя.
— А другой брат? — спросил Кирилл.
— С ним все было по-другому. Кадмий с детства привык к тому, что за место под солнцем нужно бороться. Он был боец. Учась за границей, он понял, что произведения искусства — это такой же необходимый людям товар, как хорошая мебель, дорогие машины, драгоценности. И он не только научился создавать настоящие живописные шедевры. Он изобрел свой собственный стиль и сумел сделать себе имя. Кадмий научился продавать свои работы. Его картины стали покупать сильные мира сего: депутаты, кандидаты, банкиры, бизнесмены, политики. Иметь в своем доме или офисе картину Кадмия Феофанова стало престижно. Крымский близнец сделался состоятельным и преуспевающим человеком.
— Я понял, Кадмий и Август — это как Моцарт и Сальери. Неудачник завидовал таланту.
— Да, Андрюша. Ты попал в самую точку. Он ему смертельно завидовал. Всю свою энергию он обратил в ненависть. С точки зрения Августа Феофанова, жизнь обошлась с ним исключительно несправедливо. Он, в отличие от брата, всегда все получал прилежанием, усердием, корпя над учебниками. А Кадмий, по его мнению, только загорал, купался, дурака валял, бабка им не занималась, и на тебе — откуда что взялось! Успешный и богатый! За что? За какие такие заслуги его картинки покупают? Почему пишут о нем хвалебные статьи, где его называют современным Ван Гогом? Сальери, помните, называет Моцарта «гулякой праздным». Примерно так и Август воспринимал своего брата. Он считал его пустым бездельником, маленьким бродяжкой, неспособным добиться чего-то стоящего, и вот Кадмий имеет все, что по праву должно принадлежать ему — Августу!
— И поэтому он решил убить своего брата?
— Он убедил себя в том, что Кадмий украл у него эту успешную жизнь. Ведь если бы мать отправила его, а не брата к бабушке, к морю, то, наверное, он достиг бы того же, и даже большего. Постепенно началось раздвоение личности. И, решив убить Кадмия, Август словно восстанавливает статус-кво.
— Ну а как же все дальнейшие убийства: жена, свояченица, Алла?
— Ну, с Аллой понятно, не надо было ей надевать мой халат. А жена... Дело в том, что в юности они оба были влюблены в одну и ту же девушку — Любу Эске. Но она выбрала легкомысленного Кадмия. И не ошиблась. Он окружил ее заботой, комфортом и любовью...
— И этого неудачник Август тоже не мог простить своему брату? — Андрей потер переносицу. — Получается, он хотел занять место брата не только в профессиональном плане, но и в личном? Но ведь жена не могла не почувствовать подмены!
— Вначале, когда он вернулся из Киева и объявил о смерти брата, все обратили внимание на то, что у Кадмия Ивановича изменился характер. Из веселого, энергичного и бесшабашного человека он превратился в сдержанного, замкнутого и немногословного. Но все посчитали, что на него так повлияла трагическая смерть брата. Затем, когда жена почувствовала неладное и стала к нему пристальнее присматриваться, он от нее избавился, сымитировав несчастный случай.
— Да, он большой мастер по части имитаций. А зачем ему понадобилось нам делать пакости? Какой вред могли причинить ему мы, совершенно незнакомые люди? Ведь мы же не знали братьев-близнецов. Почему он стал преследовать нас? — Зеленые глаза девушки сверкали гневом.
— Погоди, Оль! Ты же сама хотела, чтоб мама все рассказала нам по порядку. И сама же лезешь «поперед батьки». — Призвав к порядку жену, молодой супруг попро-
сил тещу: — Мам-Вер, мы подошли к тому времени, когда ему начала мешать старушка Екатерина Павловна, правильно?
— Правильно. Но тут есть два хитрых момента. Если помните, дети мои, старушке все время слышались голоса. Она и мне успела что-то сумбурное сказать про «не те голоса», и твердила об этом соседке тете Вале, и Галине с Иваном тоже что-то такое говорила. Но до нашего приезда никто ее всерьез не воспринимал. Почему же Кадмий ее не трогал раньше? — Доктор Лученко обвела слушателей внимательным взглядом. Те молчали, и она стала объяснять свои мысли:
— Дело в том, что Екатерина Павловна Эске напоминала Августу, мнимому Кадмию, его подлинную, предыдущую жизнь, до подмены. Она была учительницей музыки, и очень хорошей. А он тоже учился музыке, кроме того, она всегда очень по-доброму относилась к нему, когда он в детстве с матерью отдыхал в Крыму. Она тогда уже была замужней дамой, но поскольку своих детей у них с мужем не было, Екатерина Павловна уделяла ему много времени и внимания. И он к ней привязался. Именно поэтому он принимал ее в своем особняке, обеспечивал ее, она после смерти матери стала самым близким ему человеком. Но когда приехали мы, наивная старушка рассказала ему, что взяла на квартиру доктора-психотерапевта и теперь сможет наконец разобраться с «голосами». Он понял, что это опасно, и убил ее, обставив все как несчастный случай,