Михаил Рощин со своим водителем, выполняющим заодно и обязанности телохранителя, находились весь день и вечер в Москве. Время возвращения хозяина домой известно лишь со слов его жены, впоследствии единственной подозреваемой по делу – Татьяны Рощиной, которая сообщила, что муж вернулся около двух часов ночи в состоянии весьма возбужденном. Чем было вызвано возбуждение, она не знала, но убеждена, что не алкоголем. Экспертиза показала: Михаил Юрьевич Рощин спиртного в тот день не принимал и, судя по всему, пару дней до своего убийства тоже.
Наряды милиции, прибывшие на место преступления, взошли на крыльцо, оставив внизу у дальних углов дома по человеку – так, чтобы каждый видел две стены на случай, если кто-то попытался бы выпрыгнуть в окно. Милиционеры позвонили в дом, никто не откликнулся, тогда они толкнули дверь, оказавшуюся незапертой, и ввалились внутрь. Прошли маленькую прихожую, заглянули в гостиную, увидели рояль и труп возле лестницы, ведущей на второй этаж. Убитым оказался охранник-водитель хозяина – Колосов Денис Сергеевич, двадцати шести лет, бывший старший лейтенант армейского спецназа, воевавший в Чечне и комиссованный из армии по ранению. Убит он был двумя выстрелами: в голову и в грудь – каждое ранение оказалось смертельным. Рядом с трупом Колосова лежал «АПС» – автоматический пистолет Стечкина, из которого бывший старший лейтенант не успел сделать ни одного выстрела. Двое из прибывших милиционеров направились по лестнице на второй этаж, а двое других решили обследовать комнаты первого и почти сразу оказались в кабинете, который, как вы знаете, использовался в качестве детской. Они вошли туда и увидели молодую женщину, сидевшую на кровати и направлявшую на них пистолет. Как выяснилось потом, это была жена убитого.
– Не двигаться! – приказала им Татьяна Рощина. – Медленно положите автоматы на пол и повернитесь к стене! Только без резких движений.
Конечно, обученные ребята из группы захвата не стали бы этого делать, но за спиной женщины они увидели ребенка и потому подчинились. Встали лицом к стене и подняли руки.
– Это я вызвала милицию, – сказала Татьяна Владимировна, – а кто вы такие, мне неизвестно.
Милиционеры стали громко объяснять и просить, чтобы их не убивали. Эти слова услышали двое других, вбежали в комнату и тоже положили автоматы на пол, потому что на них было направлено дуло пистолета. Вскоре прибыли начальник милиции города, прокурор и мэр, которого Рощина знала лично. Всем участникам группы захвата вернули автоматы, оперативники и следователи поднялись на второй этаж, где в спальне обнаружили депутата Государственной думы Рощина Михаила Юрьевича, застреленного тремя выстрелами в голову.
Был произведен тщательный осмотр дома. В результате обнаружили разгром в кабинете хозяина на втором этаже, а также свидетельства поиска чего-то в спальне и даже в ванной комнате второго этажа. Ценные вещи и деньги, по уверениям вдовы, не пропали. До утра в доме работала следственная бригада, дом охранялся. Во второй половине дня Рощину отвезли на допрос, после которого она была задержана в качестве единственной подозреваемой по делу…
– Погодите, – перебил рассказчика Торганов, – а что она могла показать такого, что вызвало бы подозрения, и какие факты свидетельствовали против нее?
– Татьяна Владимировна показала во время допроса, что муж ее вернулся домой около двух часов ночи, когда она с ребенком находилась на первом этаже. Михаил Юрьевич заглянул, сказал, что устал и отправляется спать. Она хотела подняться туда чуть позже, но заснула сама, а вскоре ее разбудили выстрелы. Она испугалась, но в доме было тихо, и тогда она решила выйти из комнаты, а когда открыла дверь, то увидела лежащий на полу пистолет и убитого Дениса. После чего вернулась к ребенку, который плакал… Это было первое несоответствие фактам. Оно насторожило следователя, ведь при осмотре дома были обнаружены еще три пулевых попадания в стену. Причем отверстия находились в комнате ребенка на первом этаже дома, где наряды милиции обнаружили Рощину. Как установила баллистическая экспертиза, выстрелы были произведены из того самого пистолета «ПМ», который Татьяна Владимировна держала в руке. Позднее она заявила, что один из нападавших открыл дверь комнаты и выстрелил в нее три раза, после чего бросил пистолет на пол и удалился, а она якобы подняла пистолет и решила обороняться…
– Один из нападавших? – переспросил Торганов. – Значит, убийц было несколько?
– Рощина говорила, что видела двоих в масках.
– А пистолет, который она подняла с пола, был заряжен?
Адвокат помолчал, а затем кивнул.
– Это вторая нестыковка в ее показаниях. В «ПМ» была вставлена полная обойма. Но Рощин и его охранник Колосов убиты именно из этого пистолета. То есть получается, что убийца застрелил двух мужчин, а потом, перезарядив пистолет, зачем-то отдал его Татьяне Владимировне.
– Обойму исследовали?
– На ней не было никаких отпечатков, а на самом пистолете обнаружены лишь отпечатки самой Рощиной.
– А патроны, которые находились в обойме, исследовались?
– С вами приятно беседовать, Николай Александрович, – усмехнулся Шамин, поправив платок, – вы профессионально подходите к делу, в отличие от следователей. Патроны никто не осматривал. И это было первое обстоятельство, насторожившее меня. Но следователь, принявший решение о задержании Татьяны Владимировны в качестве подозреваемой, обосновал свое решение тем, что только она могла убить мужа и его телохранителя. К тому же в доме были найдены документы, свидельствующие о том, что значительное состояние убитого – акции нескольких крупных предприятий и другие ценные бумаги, принадлежат не ему, а его жене, что было оформлено документально в нотариальной конторе Семиверстовой О. А. И это показалось следователям более чем подозрительным, так как согласно оперативной сводке о происшествиях в городе Москве за последние дни, конкретно – за день до покушения на Рощина, нотариус Семиверстова числилась убитой, а ее контора сгоревшей. А посему проверить реестровые книги убитого нотариуса на предмет наличия в них соответствующих записей не представлялось возможным. Сотрудники Семиверстовой показали, что убитый депутат несколько раз пользовался услугами их конторы, можно сказать, являлся постоянным клиентом.
– Насколько велико было состояние Рощина?
– Весьма значительно, – вздохнул Шамин, – можно сказать, огромно. Он владел пакетами акций нескольких крупных предприятий: алюминиевого завода, глиноземного комбината, металлургического комбината, судостроительной верфи… Всего полтора десятка различных предприятий – доля акций Рощина в них различна: от семи до пятидесяти трех процентов. Но общая стоимость составила, по оценке экспертов, порядка одного миллиарда американских долларов.
– Ого! – удивился Торганов. – И еще наверняка деньги на банковских счетах?
– Не такие уж большие. Уходя в политику, Михаил Юрьевич отдал часть своих личных средств на строительство онкологической больницы для детей, на возведение госпиталя для ветеранов войны, сколько-то выделил для приобретения квартир офицерам воинской части, в которой сам служил когда-то. Потом создал общественную организацию и вложил немалые средства. То, что осталось на счетах, разделил на три равные доли: полтора миллиона долларов положил на счет жены, полтора на счет сына Святослава, себе оставил столько же… Да, еще полмиллиона отдал своей младшей сестре Людмиле. Следствие пришло к выводу, что Татьяна Рощина была не удовлетворена и решила захватить все состояние мужа, для чего вступила в сговор с нотариусом, в конторе которой были образцы подписи Михаила Юрьевича и куда он не раз обращался, а потому подобная афера не могла бы вызвать никаких подозрений. Противодействовать мог бы сам Рощин, а потому Татьяна Владимировна, как решили следователи, захотела сначала избавиться от единственного свидетеля – нотариуса Семиверстовой, а потом убить мужа.