– Ну-ну, – не поверила Джозефина, – как же! Красивенький такой. Я им так дорожила! А теперь его нет. Наверное, какая-нибудь из твоих шлюх прихватила. Но я все равно как-нибудь заеду и поищу сама.
Решив, что допрос окончен, Торганов хотел попрощаться, но не успел: бывшая жена спросила:
– А ты чего к нам в клинику не заходишь?
– Так у меня все зубы в порядке.
– Ну, это пока, – тоном знатока заявила Джозефина, – и потом, откуда ты можешь знать? Ты ведь, даже когда зубы чистишь, в рот никогда не смотришь. Думаешь о чем-то… Непонятно только о чем. Кстати, ты деньги мне когда вернешь?
– А я разве у тебя что-то брал? – удивился Николай.
– Но ты же получил за сценарий гонорар. Так вот, по закону половина этих денег принадлежит мне.
– Ну, так попроси помощи у закона, – посоветовал Торганов.
– Конечно, я именно так и сделаю. Только в этом случае ты оплатишь все судебные издержки.
Николай удивился, потому не отключил телефон сразу и услышал в трубке долгий поцелуй, за которым прозвучал бархатный мужской голос.
– Какая ты умная! – восхитился невидимый Николаю дантист. – Мы с твоего мужа больше половины его гонорара снимем. Я на эти деньги тебе, как и обещал, кольцо с бриллиантом куплю и норковую шубу.
Все-таки зубные врачи пытаются держать данное ими слово, правда, не все от них зависит.
Кстати, совет всем, а не только дантистам: проще держать язык за зубами, чем данное слово.
Джозефина в скором времени обратилась с иском в суд. А потом она явилась на заседание в трауре по потерянной любви подлого сценариста-изменщика. Ее поддерживал опытный адвокат, а под руку вел сорокалетний пухлый дантист, который, взглянув на афроамериканскую судью, посоветовал миссис О’Нил-Торганофф потребовать отвода судьи, объяснив, что та не может быть беспристрастной, так как именно данный дантист два года назад безуспешно попытался вживить ей имплантанты.
Шумахер, услышав такие подробности личной жизни служительницы закона, подошел к судье и пытался о чем-то договориться, но представитель американского правосудия притворилась глухой.
От мистера Торганоффа потребовали показать контракт с фирмой «Блю Синема продакшн» и налоговую декларацию за предыдущий год. А потом слово предоставили истице.
– Мне очень тяжело говорить, – вздохнула Джозефина и повторила: – Очень тяжело говорить…
– Зубы болят? – поинтересовалась судья.
– Нет, с зубами все в порядке, – опечалилась еще больше обманутая женщина, – мой близкий друг доктор Ашкенази постоянно работает с моим ртом. Но душа у меня растоптана.
Джозефина поднесла безвольную ладонь к глазам, словно пытаясь прикрыть невидимые миру слезы, а потом резко выбросила руку вперед и указала на Николая.
– Моя душа подло растоптана вот этим человеком! – гневно произнесла она. – Мало того, что этот подлец погубил всю мою молодость. Кстати, губил мою молодость на протяжении долгих четырех лет! А потом он еще обобрал меня. Все эти четыре года я рассказывала ему о своей жизни, а он подло записывал, а потом в качестве сценария продал то, что я доверила ему, только ему одному. А потому прошу, ваша честь, отобрать у него в мою пользу весь гонорар, полученный им обманным путем за сценарий, а также сто тысяч долларов за причиненный мне моральный ущерб, кроме того…
– Достаточно, – прервала судья. – Все ваши претензии перечислены в исковом заявлении. – Можете вернуться на свое место.
Потом судья внимательно посмотрела на ответчика.
– Вы можете предоставить суду текст сценария? – спросила она.
– Только краткий синопсис, – ответил Николай, – так как по контракту с продюсерской компанией я не имею право показывать третьим лицам то, что является собственностью компании и охраняется Конституцией Соединенных Штатов. Поправка номер…
– Не надо меня учить, – прервала Николая судья, – давайте сюда синопсис.
Краткое изложение фильма уместилось на одном листке. Судья быстро пробежалась по нему глазами, но за этот небольшой отрезок времени семидесятилетний адвокат истицы начал дремать и чуть было не погрузился в глубокий сон; Джозефина успела громко всхлипнуть и вытереть сухие глаза носовым платком дантиста. Всхлипом она вернула к жизни своего адвоката; тот встрепенулся и посмотрел на часы, проверяя, сколько времени он спал.
– Я хочу опросить истицу еще раз, – произнесла судья.
– Я возражаю, – вскочил со своего места адвокат.
Он обернулся и посмотрел на свою доверительницу. Джозефина кивнула, едва склонив голову.
– То есть я не возражаю, – согласился адвокат.
Миссис О’Нил-Торганофф подошла к кафедре и зачем-то облизнулась.
– Вы готовы ответить на несколько вопросов, касающихся вашей личной жизни, ставшей основой сценария?
– Разумеется, – кивнула головой Джозефина.
– Отвечайте «да» или «нет».
– В таком случае… – истица вздохнула, – да.
– Миссис О’Нил-Торганофф, ответьте суду. Вы проживали в конце двадцатых годов двадцатого века в городе Харбине на территории Китая?
– Нет. А какое это имеет…
– Миссис О’Нил-Торганофф, напоминаю, что здесь вопросы имеет право задавать только судья.
– Да, но…
– Истица, ваш отец был русским графом, а мать – княгиней?
– Что за бред? Нет, конечно.
– У вас есть младшие сестры Маша и Наташа?
– Нет.
– При каких обстоятельствах вы познакомились с Бакси Меллоуном?
– С кем???
Судья скривилась, но выдержала.
– Повторяю вопрос. При каких обстоятельствах и где вы познакомились со слепым миллионером гражданином Соединенных Штатов мистером Меллоуном?
– Я не знакома с ним. А разве бывают слепые миллионеры?
– Напоминаю вам, миссис О’Нил-Торганофф, о недопустимости вашего поведения.
Джозефина обернулась к своему адвокату.
– А что я такого сделала? Спросила только. Меня, выходит, можно всякой ерундой мучить.
– Хорошо, – согласилась судья, – не буду спрашивать ерунду: сейчас буду задавать серьезные вопросы.
Судья бросила короткий взгляд на мистера Ашкенази, и тот сделал вид, что мечтает.
– Истица, как долго продолжалась ваша связь с китайской мафией?
– Никакой связи не было. Я китайцев терпеть не могу, не то что связь с ними иметь. Я даже в китайские прачечные не хожу. А от их кухни у меня расстройство желудка случается. В прошлом году…
– Отвечайте только на поставленные вопросы!
– Я и отвечаю, – не могла успокоиться Джозефина, – в прошлом году или в позапрошлом я отведала утку по-пекински. Только кусочек маленький съела, чуть не умерла.