На щеках блондинки выступили алые пятна, она совершенно другим голосом сказала:
– Я вас прошу…
– Нет бы с этого и начать, – сказала Даша. – А то – фирмы, адвокаты… Ляльку у Усачева купили?
Надежда с обреченным видом кивнула:
– Поймите…
– Да понимаю, – сказала Даша. – Я же сказала – не надо драм. Вы все равно не мои охотничьи угодья, я обычно охочусь в других местах… Но коли уж так вышло, что перед вашим домом убили человека, вышедшего из соседней с вашей квартиры… Вы знали Ольминскую?
– Только по телевизору видела. Однажды вроде бы встретила в подъезде, но я тогда опаздывала, летела со всех ног, мельком отметила, что она похожа на Ольминскую, но не разглядывала. Я и представления не имела, что она бывала у соседа…
– А с соседом у вас какие отношения?
– Никаких. Несколько раз сталкивались на площадке. Даже фамилию не знала.
– Как по-вашему, может Анжела врать насчет загадочного незнакомца, которого видела в подъезде? Вы ведь прекрасно понимаете, о чем я, не могла она вам не рассказать…
– Рассказывала, конечно…
– Ну, и что вы думаете? Подруги как-никак, вы ее должны были немного изучить…
– По-моему, она ни капельки не врала, – чуть подумав, уверенно сказала Надежда. – Она не фантазерка. Анжи места себе не находит, ей по-настоящему страшно…
– Что-то она вполне веселенькая…
– Потому что поддала, – грустно усмехнулась Надежда. – С ней всегда так, завидую, честное слово: стоит опростать пару бокалов – и напрочь отлетели все печали… А трезвая места себе не находила, правда. Я не могу ошибиться, ей страшно по-настоящему. Вчера разревелась, ее трясло, еле удалось успокоить… Вы не сняли охрану?
– Нет пока, – сказала Даша. – Вот видите, вполне нормально поговорили, зачем же было хамить? Хорошо. Посидите в кухне, пока я с ней поболтаю. И все забудем…
Она вышла, села на диван почти вплотную к юной гейше, выдержала паузу и сказала:
– Ну что, Анжелика Валентиновна, интересный вы человек, право…
– Конечно, – соплячка смотрела вызывающе. – Слушайте, не надо читать мораль. Вы живете так, а я – этак. Все относительно. Вы бы лучше этого маньяка ловили, как-никак на деньги налогоплательщиков существуете…
– Ну, ты еще не налогоплательщик, радость моя, – сказала Даша хмуро. – А маньяк… Насчет него ты ни капельки не соврала?
– Да зачем мне? Можно подумать, так и мечтала привлечь к себе внимание… Да мне теперь на площадку выйти страшно!
– Предположим, – сказала Даша. – Ты Риту Шохину знала?
– Кого?
– Маргариту Шохину. Ты вообще-то газетки почитываешь? Знаешь, что убитых было три?
– Читала в «Обозревателе». Шохина – это которая?
– Вторая. С косой.
– А… Была фотография. Симпатичная.
– Так ты ее не знала?
– Откуда?
– Она, между прочим, тоже из вашей фирмочки.
– Что, правда? – пьяноватые глазенки таращились так невинно, что Даша поневоле девчонке верила. – Не знала я никакой Риты Шохиной, честное слово. Думаете, у нас планерки собирают? Профсоюзные собрания с премией за перевыполнение итогов года? Ничего похожего. Никто никого не знает. Если уж вы раскопали насчет фирмы, должны бы знать… Видела я пару раз других девчонок, в…
– В «костюмерной»?
– Ага. Только общаться, а тем более знакомиться нам не рекомендуется. Категорически.
Даша билась с ней еще с четверть часа. И вынуждена была признать: практически все, что говорила девчонка, весьма и весьма походило на правду. Усачева Анжелика и в глаза не видела, а из всего персонала знала лишь вербовщика, некогда сманившего ее на «курсы фотомоделей» (впрочем, шустрая современная девочка моментально разобралась, что к чему, и о вербовщике вспоминала без малейшей неприязни, наоборот), «костюмершу» и двух шоферов, возивших к клиентам. Конечно, многого она определенно не договаривала, замыкалась, как улитка в раковине, едва речь заходила об именах, адресах и словесных портретах. Запугали, надо полагать, изрядно, как в таких заведениях, независимо от разряда, и принято. Даша не раз, допрашивая эскортниц, сталкивалась с таким именно поведением, сложился уже стереотип… Разве что держалась юная Анжи гораздо увереннее и наглее, чем шлюшка «массового разлива» – должно быть, не без влияния работодателей, заверявших, что их заведение на голову превосходит все прочие.
Правда, от знакомства с Шохиной (да и с владельцем того «мерседеса») открещивалась усиленно.
А нажать на нее как следует Даша, конечно, могла, но не хотела – потому что не видела перспективы. В конце концов она занималась не фирмой Усачева, в ее задачу не входило полное и окончательное разоблачение обаятельного доктора (который к тому же все еще не годился для очных ставок).
– Послушайте… – почти прошептала вдруг Анжелика. – И первая, вы говорите, тоже? Что, если он режет наших?
– Очень даже возможно, – сказала Даша. – Может даже оказаться, что насчет Ольминской он немного напутал. Перепутал ее с тобой отчего-то…
Она видела, что девчонку, несмотря на выпитое, охватил неподдельный страх – но не собиралась утирать носик и нежно утешать.
– Вот и думай, – сказала Даша. – Если ты мне что-то наврала, посадить тебя за это не посадят, а вот с другой стороны можешь огрести кучу неприятностей… И попасть в газетки, которые ты уже никогда не прочитаешь… – она встала и сделала ручкой. – Пока, Анжи. Придумаешь что-нибудь умное – позвони…
Выйдя из квартиры, она постояла, прислушиваясь, – судя по всему, меж подругами разгорался скандальчик. Ухмыльнувшись, Даша достала перочинный ножичек и немного повозилась с телефонным проводом, приведя его в негодность так, чтобы при беглом осмотре снаружи нельзя было заметить – пригодилась служба в частях связи…
Плюхнувшись на сиденье рядом с сержантом, выдохнула:
– Федя, делай ноги! Отъезжай вон туда…
Ждать пришлось не так уж долго – минут через десять из подъезда вылетела Анжелика, в приметной ярко-красной куртке и песцовой шапке. Огляделась и, не усмотрев маньяка, кинулась к светофору. Перебежала на другую сторону улицы, порылась в кармане и отчаянно замахала проносившимся машинам зеленой длинной бумажкой – из тех, что делают за океаном, украшая портретами президентов. Почти сразу же к тротуару прижалась вишневая «девятка» – водитель определенно не был дальтоником.