– Хорошо. Если она согласится, то покинет этот мир быстро.
– Она согласится, – мягко сказал второй, которого Даша про себя окрестила Краснобаем. – Она поймет всю безвыходность своего положения и обязательно согласится, верно, Дашенька?
Они рассуждали о ее убийстве обстоятельно, спокойно и неторопливо, словно в кабаке выбирали, каким вином будут запивать шашлычок, – и это было страшнее всего.
– Сифилисная коза тебе Дашенька, – ответила Даша сквозь противный ком в горле.
Это была чуточку рискованная попытка проверить, как он реагирует на оскорбления, вообще испытать крепость нервов.
Казалось, он нисколечко не был задет.
И это тоже было плохо. Хуже некуда. Потому что – чего, спрашивается, обижаться на того, кто вот-вот превратится в хладный труп?
Он сказал с мягким упреком:
– Право же, не стоит вам держаться столь вульгарно…
– О, извините, что я нынче без смокинга… – сказала Даша.
– Извиняю. Наш друг вас не сильно ударил? Может быть, вам нужен носовой платок?
– Обойдусь, – сказала Даша, облизнув разбитую губу. Гад, еще издевается.
От бессилия и злобы хотелось расплакаться. Попросту, навзрыд, с соплями и подвыванием. Баба остается бабой, даже если она в форме… Но плакать нельзя. Ни в коем случае. Надо думать, думать, искать выход.
Выхода не было. Где же майор…
– В сущности, нас интересует одно. Личность того предателя, что выдал подлинное имя Мастера.
– А зачем? – вопрос Даша задала с искренним удивлением. Даже страх на мгновенье отступил. – Все равно ваш Мастер сейчас пишет отчет хозяину…
– То есть как это – зачем? Человек нарушил строжайшую клятву, прекрасно зная, какая участь его ждет в этом случае… Это вы считаете, будто разгромили нас. Мы придерживаемся другого мнения. Нас нельзя уничтожить столь просто и легко, мы древнее вашего Христа, древнее человечества… Ваши глупцы-проповедники исказили и урезали мудрые фразы. На самом деле основополагающая истина звучит так: «Земля была безлюдна и пуста, и дух зла носился над водами…» Мы живы. И мы продолжаем свое служение. На этом пути всех предателей ждет кара. Отношение к ним стократ хуже, чем к врагам вроде вас… Кто выдал Мастера?
– Кто выдал Мастера? – как эхо повторил брат Уриил.
– Не знаю, – сказала Даша. По груди покатилась отвратительно теплая струйка пота. – Я не всех допрашивала. И без меня хватало следователей.
– Вы знаете, – сказал Краснобай убежденно. – Вы не можете не знать. Расскажите, и мы закончим все быстро. В противном случае… У нас масса времени. Мы сможем вдумчиво, неспешно вас исследовать и определить, какой боли вы боитесь больше всего. Поверьте, мы знаем толк в человеческих слабостях… и в человеческой плоти. Рано или поздно все равно расскажете и все равно умрете, так зачем страдать? И потом: что вам в этом подонке? Стоит ли из-за него подвергать себя таким… невзгодам?
– Я тебя, сука, пополам рвать буду, – пообещал третий. – Я тебе, проблядовка…
И он минуты две живописал, как именно поступит с вверенным ему подопытным телом. Кое-что в иной ситуации показалось бы занимательным.
Даша прекрасно знала о затасканном приеме «плохого-злого» следователя, сама его применяла не единожды – но впервые оказалась объектом разработки. Тем более – такой…
– А вы не боитесь, что я орать буду? – поинтересовалась она, когда третий утомился и затих. – Ногами по полу колотить и всячески мешать спать честным труженикам?
– Не боимся, – преспокойно ответил Краснобай. – Знаете ли, не впервой. У нас есть свои маленькие секреты, как сделать все бесшумно… Дашенька, я предлагаю вам шанс. Единственный и последний. Поверьте, мы не садисты и не маньяки, подобное разрешение проблемы ни у кого из нас не вызывает восторга. Но обстоятельства, правила таковы, что иного выхода нет: либо вы все расскажете и умрете легко и безболезненно, либо… – Он сделал трагическую паузу.
– Лучше, конечно, помучиться, – сказала Даша, изо всех сил стараясь не стучать зубами.
– Кто выдал Мастера?
– Не знаю.
Холодное лезвие прижалось к ее щеке:
– А если подумать?
– Не знаю, – выдавила из себя Даша. Глеб, Глебушка, майор, где вы, черт бы вас…
– Вы меня решительно удручаете, – сказал Краснобай. – Ну что ж, для начала… Друг мой, вы и в самом деле можете, хм, произвести с ней определенные действия, не снимая наручников с ног?
– Да запросто, чуток постараться – и зайдет поршень. Придушить подушкой – сама ножки раздвинет. Щас попляшем…
– Только подойди, Барышников хренов, – бессильно дернулась Даша.
– Мне бы не хотелось вам ассистировать… – сказал Краснобай орангутангу, пропуская Дашин выкрик мимо ушей.
– Сам справлюсь.
– Ну как, Дашенька? Будете говорить или в самом деле хотите стать объектом всевозможных изысков?
Даша ответила ему кратко и совершенно непечатно. Напрягла мускулы ног, готовясь драться до последнего. Подушка нависала над ее лицом.
Сердце яростной морзянкой колотилось о грудную клетку.
Там, где стоял брат Уриил, вдруг послышался тонкий электронный писк. Сатанист торопливо вышел в прихожую, оттуда послышалось его бормотанье – говорил что-то в портативную рацию. Дарья напряглась изо всех сил, стараясь подслушать хоть словечко, сама не зная, зачем ей это теперь, но ничего понять было невозможно. Вскоре Уриил вернулся и коротко, зло хохотнул:
– Тебе везет, стерва. Тебе невероятно везет. Пожалуй, недаром у тебя рыжие волосы… Жаль прекращать наказание, но, увы, придется завершить все быстро.
Даша не чувствовала ни облегчения, ни уже страха. Вообще ничего не чувствовала.
– Брат Уриил! – тоном обиженного ребенка взвыл «Барышников», уже положивший было лапу Даше на плечо. – Вы что, хотите грохнуть ее просто? Ну дайте я ее хоть…
– Ворон каркает, – сказал брат Уриил веско и загадочно.
Как ни удивительно, эта бессмысленная для Даши фразочка моментально уняла орангутанга, даже лапу убрал. Проворчал только:
– Что, она вот так и уйдет?
– Вот так и уйдет, – жестко сказал брат Уриил. – Ну-ка, взяли!
«Вот и все? Вот так – и все?!.» – мелькнуло в голове у Даши.
И прежде чем она успела заорать, на нее набросились все трое. В рот заткнули угол подушки, на ноги кто-то навалился всей тяжестью, другой накрепко стиснул мертвой хваткой локти. Затрещала ночнушка. Даша тем не менее пыталась хоть как-то дергаться. Не получалось, очень уж надежно прихватили.