— Он Купец, если ты об этом, — ответил Коб.
Роннелль кивнул.
— А кто его родители?
Коб покачал головой.
— У него их нет. По крайней мере в Милне.
— Значит, ты отвечаешь за него? — осведомился Роннелль.
— Я бы сказал, он сам за себя отвечает.
— Он кому-то обещан? — поинтересовался Пастырь.
Ну вот, началось.
— Ты не первый, кто задает такой вопрос, с тех пор как мои дела пошли в гору, — отвечал Коб. — Даже некоторые придворные посылали к нему на разведку своих милых дочерей. Только не думаю, что Спаситель уже создал такую девушку, которая могла бы оторвать Арлена от книг и обратить на себя его внимание.
— Понимаю, о чем идет речь, — сказал Роннелль и махнул рукой в сторону девушки, сидящей за одним из столов, на котором лежало несколько открытых книг. — Мери, пойди сюда!
Девушка подняла взгляд, затем проворно отметила страницы, сложила книги и встала. По виду она ровесница Арлену, которому исполнилось четырнадцать лет. У нее большие карие глаза и длинные каштановые волосы. Нежное круглое лицо и светлая улыбка. На девушке практичное холщовое платье, покрытое книжной пылью. Она встала, подобрала юбки и сделала элегантный реверанс.
— Мастер оберегов Коб, это моя дочь, Мери, — представил ее Роннелль.
Девушка заинтересованно подняла глаза.
— Мастер Коб? — спросила она.
— А ты знаешь мою работу? — в свою очередь осведомился Караульный.
— Нет, — покачала головой Мери, — но я слышала, что твоя коллекция гриморов превосходит все остальные.
Коб засмеялся.
— Да, у нас кое-что есть.
Пастырь указал дочери на Арлена.
— Юный Арлен, ученик Мастера Коба. Он будет защищать библиотеку оберегами. Почему бы тебе не показать ему нашу сокровищницу?
Мери посмотрела на Арлена, который глазел по сторонам, не замечая ее. Светлые волосы юноши давно не стрижены, а дорогая одежда помята и покрыта пятнами. Однако у него умные глаза и приятные, симметричные черты лица. Коб слышал, как Роннелль прошептал молитву, когда дочь скользящей походкой подошла к нему.
Арлен же, казалось, совсем не замечал ее.
— Здравствуй, — сказала девушка.
— Здравствуй, — ответил Арлен, прищурившись — он читал надпись на корешке книги, стоящей на верхней полке.
Мери нахмурилась.
— Меня зовут Мери. Пастырь Роннелль мой отец.
— Арлен, — представился юноша, снимая книгу с полки и неспешно листая ее.
— Отец попросил меня показать тебе библиотеку, — продолжала девушка.
— Спасибо, — ответил Арлен, положил книгу на место и прошел по рядам полок к отделу, окруженному канатом.
Мери пришлось следовать за ним.
— Она сама привыкла не обращать внимания на парней и не любит, когда те ее игнорируют, — с приятным удивлением заметил Роннелль.
— ДВ, — прочитал Арлен надпись над аркой, ведущей в отдел. — Что значат эти буквы?
— До Возвращения, — объяснила Мери. — Это книги старого мира.
Арлен повернулся к девушке, будто впервые ее заметил.
— Честное слово?
— Вход туда запрещен без разрешения герцога, — сказала Мери, и лицо Арлена помрачнело. — Только мне, разумеется, — улыбнулась она, — можно входить туда из-за моего отца.
— Твоего отца?
— Я дочь Пастыря Роннелля, — напомнила она, окинув его сердитым взглядом.
Арлен сделал большие глаза и неловко поклонился.
— Арлен из Тиббетового Ручья, — еще раз представился он.
В другом конце помещения хихикал Коб.
За работой время летело быстро. Особняк Регена находился недалеко от библиотеки, и Арлен часто ночевал там. Нога Вестника быстро зажила, и он снова отправился в путь. Эллиса побуждала Арлена считать комнату своей собственной и, кажется, испытывала особенное удовольствие, видя в ней книги и всякие инструменты. Слугам тоже нравилось его присутствие. Они утверждали, что госпожа Эллиса более покладиста, когда Арлен гостит в доме.
Арлен вставал до восхода и практиковал приемы с копьем при свете фонаря в прихожей. Когда на горизонте появлялось солнце, он выходил во двор, чтобы заняться метанием копья в цель и верховой ездой. Затем следовал скорый завтрак с Эллисой — и Регеном, если он не был в отъезде, — после которого юноша спешил в библиотеку.
Сегодня он прибыл на работу в очень ранний час; в библиотеке видны лишь прислужники Роннелля, которые спят в кельях под зданием. Они держатся на расстоянии, побаиваясь Арлена, ведь он запросто может пойти к их хозяину без приглашения и завести с ним разговор.
В библиотеке есть небольшая изолированная комната, отданная Арлену под мастерскую. В ней едва умещаются два книжных шкафа, рабочая скамья и какая-то неприхотливая мебель для работы. Один из шкафов забит до отказа красками, кисточками и инструментами для гравирования. В другом стоят библиотечные книги. Пол покрыт стружками и замаран краской и лаком.
Каждое утро Арлен читает в течение часа, затем неохотно откладывает книгу и приступает к работе. За несколько недель он покрыл оберегами одни лишь стулья. Потом перешел к скамьям. Работа заняла даже больше времени, чем он предполагал. Однако Арлен вовсе не против потрудиться.
Появление Мери радует его. Девушка частенько просовывает голову в дверь мастерской, улыбается и болтает с ним, а затем возвращается к своим занятиям. Арлен думал, что Мери будет надоедать ему, только вышло иначе. Он стал с нетерпением поджидать ее появлений и заметил, что становится рассеянным в те дни, когда она его не посещает. Они вместе обедали на широкой крыше библиотечного здания, откуда открывался вид на город и горы.
Мери отличалась от других девушек, которых знал Арлен. Дочь главного библиотекаря и историка герцога была, возможно, самой образованной девушкой в городе. Арлен убедился, что может узнать от нее едва ли не так же много, как из прочитанных книг. Тем не менее она постоянно пребывала в одиночестве. Прислужники боялись ее еще больше, чем Арлена, а в библиотеке ее ровесников не было. Мери спокойно вступала в спор с седобородыми учеными мужами, однако в компании Арлена казалась застенчивой и неуверенной в себе.
Да и он немного робел в ее присутствии.
— О Спаситель, Джейк, похоже, ты совсем не практиковался, — сказал Арлен, затыкая уши.
— Не будь так жесток, Арлен, — выговаривала ему Мери. — Ты мило пел, Джейк.
Джейк нахмурился.
— Тогда почему ты тоже затыкаешь уши? — спросил он.
— Ну, — проговорила она, опуская руки и ослепительно улыбаясь, — мой отец говорит, что музыка и танцы доводят до греха, поэтому я не могу слушать твое пение, однако я уверена, что ты чудесно пел.