Первое впечатление — огромный северный медведь-переросток. Но затем сгарх повел головой, принюхиваясь, и повернул морду в сторону реки. Я понял, что у сгарха с медведем не больше общего, чем у меня с гномом — о такой огромной пасти любой медведь мог только мечтать. Густой темно-серый мех спутанными лохмами свисал с боков и спины зверя, доставая до самой земли, скрывая тело. Такой меховой панцирь не каждая стрела пробьет. Мощные толстые лапы утопали в снегу, и я не смог увидеть когтей, но мне хватило и увиденных ранее следов — когти у сгархов были.
Восседающий на спине сгарха поводырь возбужденно завертелся в стороны и, обнаружив нас в воде, незамедлительно заверещал, подавая сигнал остальным. Вслед за первой тварью на берег выскочили еще два сгарха и застыли у самой кромки воды. Визг разъяренных шурдов зазвучал с утроенной силой, и я поморщился, с трудом подавив желание заткнуть уши. Один из поводырей ударами палки попытался заставить сгарха зайти в воду, но зверь яростно зарычал и дернулся всем телом. Поводырь лишь чудом удержался на спине и больше не пытался принудить огромного зверя зайти в воду. Литас с Ортисом угадали — сгархи явно не были в восторге от своих уродливых хозяев.
— Толкайте сильнее! — крикнул я, несколько успокоившись — похоже, сгархи не горели желанием искупаться.
Враг продолжал прибывать, и на берегу показались пешие шурды, они сразу устремлялись к воде и провожали нас злобными взглядами. Заметив, как сразу десяток шурдов потянули руки к поясам, я с небольшим запозданием сообразил, за чем именно они тянутся, и хрипло заорал, стараясь, чтобы меня услышали все:
— Всем сесть! Прикрыться щитами! Накиньте на детей шкуры!
Впрочем, охотники были гораздо опытней меня и сообразили гораздо раньше, чем чреваты метательные трубки с отравленными иглами. На плотах загромыхали щиты, прикрывая скорчившихся людей и гномов. Гребцы опустились на колени и продолжали отталкиваться шестами, уводя плоты на середину реки.
Из-за моего плеча показалась ручища Рикара и закрыла меня щитом. С плотов послышался звук натягиваемых тетив и звон выпущенных на волю стрел. Несколько шурдов взмахнули руками и повалились на землю. Койн привстал на колено, сухо щелкнул арбалет, и в груди ближайшего наездника появилось оперение болта. Визг оборвался, словно отрезанный. Накренившись в сторону, поводырь рухнул на землю. Оставшийся без наездника сгарх яростно взревел и, развернувшись к растерявшимся шурдам, ворвался в их ряды, как взбесившаяся ветровая мельница. За два моих вздоха от пяти шурдов остались лишь кровавые лохмотья. Я завороженно смотрел на это воплощение самой смерти — сгарх использовал для боя все четыре вооруженные изогнутыми когтями лапы и зубастую пасть. Метался среди разбегающихся в стороны шурдов и убивал их одного за другим. Ударами лап вбивал шурдов в землю, перекусывал их пополам, отрывал конечности. Серый мех зверя окрасился красным, к пролитому на снег вину добавилась кровь разорванных в клочья шурдов.
Оставшиеся вдвоем поводыри потеряли к нам всяческий интерес. Держась поодаль от вышедшего из-под контроля зверя, они поднесли руки к украшенным гребнями головам, пытаясь вновь подчинить сгарха своей воле. В нас так и не выпустили ни одной отравленной иглы или стрелы — шурдам было не до нас, теперь они пытались спасти свои собственные жизни. С плотов продолжали нестись стрелы и арбалетные болты, добавляя паники в рядах врага.
В тот момент, когда я уже думал, что сгарх уничтожит всех шурдов без исключения, на сцене появились костяные пауки и с ходу вступили в дело. Глазницы черепов разом скрестились на взбунтовавшемся звере, налились зеленым светом, и только что яростно ревевший сгарх замедлил движение, а затем и вовсе неподвижно застыл на месте, понуро опустив голову к земле. Убедившись, что зверь покорен, шурды выхватили трубки и вновь помчались к воде. Поводырь пронзительно свистнул и указал паукам в нашу сторону.
— Греби! — очнувшись, заорал я. — Греби! Толкай! Все гребите! Руками, ногами, мечами! Гребите!
Разобравшись со сгархом, пауки используют свою проклятую Создателем магию на нас — и тогда все будет кончено. Мы сами развернем плоты и вернемся к берегу, прямо в лапы к шурдам. Подавая пример, я плюхнулся на живот и обеими руками начал загребать обжигающую холодом воду. Гребли все без исключения, даже дети. Гномы орудовали топорами, повернув их плашмя. Охотники продолжали выпускать стрелы, еще два гоблина завизжали от боли и, выронив трубки, ухватились за торчащие из тел древки стрел. Пауки успели накрыть нас волной магии, но они безнадежно опаздывали. В моей голове появился легкий гул, раздался невнятный шепот, схожий со змеиным шипением… и только. Мы продолжали уходить полным ходом.
Плоты резко ускорились, берег с беснующимися шурдами начал быстро удаляться. Когда я почувствовал, как наш плот вздрогнул и начал разворачиваться, я облегченно вздохнул — мы добрались до стремнины, и теперь течение тащило нас за собой.
Взглянув в сторону покинутого берега, я убедился, что шурды не сунулись в воду. Пауки неподвижно застыли у самой воды и провожали нас светящимися глазницами. Поздно! Мы отплыли достаточно далеко, чтобы пауки смогли воспользоваться своей магией с должной эффективностью. Слухи оказались правдивы — нежить не может войти в текущую воду. Или плавать не умеют, кто его знает. Сомневаюсь, что собранные из костей твари смогут удержаться на плаву.
Литас выпустил последнюю стрелу, и уже на излете она ткнула сгарха в покрытый шерстью бок и бессильно отлетела в сторону.
Без опаски выпрямившись, я поднял здоровую руку в воздух и ликующе закричал. Нам удалось уйти от погони и не потерять ни одного человека или гнома. Чистая победа!
Вслед за мной торжествующе завопили и засвистели остальные, хлопая соседей по плечам. Река изогнулась, и вскоре залитый кровью берег скрылся за поворотом. Вдоль берега за нами мчалось два сгарха, за ними поспешали остатки отряда и самыми последними ковыляли костяные пауки, увязая в снегу. Преследователи безнадежно отставали — бурное течение несло нас гораздо быстрее, чем могли двигаться шурды.
Так оно и случилось — шурды продержались недолго и вскоре остановились, провожая нас озлобленным верещанием. Осмотрев плоты, я убедился, что никто не отстал, ни один плот не перевернулся. Все было в порядке, и я успокоился, занявшись обдумыванием, где именно нам лучше высадиться на берег.
Но сосредоточиться никак не получалось. Где-то на задворках сознания бродила неоформившаяся тревожная мысль. Словно я упустил из виду что-то важное…
В голове всплыло недавнее воспоминание: скрывающийся за поворотом реки залитый кровью шурдов берег, костяные пауки с человеческими черепами, разгромленный обоз, преследовавшие нас вдоль берега пауки… Где-то это уже было, в точности до мельчайших деталей. Где-то я это уже слышал… или читал…
Читал! Святой Создатель! История баронессы Ксистеры Ван Лорк! Все так и было — нападение на обоз, бегство в реку, скрывающийся за поворотом залитый кровью берег и бурное течение, уносящее беглецов все дальше, до тех пор, пока… Твою так!..
— Создатель милосердный! — завопил я, заставив людей встревоженно вскинуться в поисках опасности. — Рикар!