Подобрав подол плаща, Толлеус тяжело спрыгнул на обочину, сразу же провалившись в черное месиво выше колена. «Вот тебе и на! И как тут идти?» – затрепыхался он, силясь сделать шаг. Куда там! Сил старику не хватило даже на то, чтобы вытянуть ногу. Он попытался развернуться, чтобы забраться обратно на повозку. Старость не радость: Толлеус упал в грязь, перемазавшись, как свинья на ферме, проклиная всех богов и ленивую лошадь. Хорошо хоть посох с собой! Искусник активировал свое новое плетение для подъема и спуска, зацепившись липкими нитями за верхний край повозки. Опора была расположена низковато и чуть в стороне, а не над головой, но вполне сгодилась. Старика в защитном коконе поволокло сначала по земле и лишь потом вверх. Топь, разочарованно чавкнув, неохотно рассталась со своим пленником. Правда, старые добрые башмаки, столько лет преданно служившие своему хозяину, навсегда стали добычей трясины.
Надо бросить повозку и на лошади вернуться в деревню. Как он поедет верхом, Толлеус представлял смутно. Но выбора нет. Только это завтра, когда взойдет солнце – переночевать придется здесь.
Через час стало смеркаться и холодать, а от болота пошел удушающий смрад. Толлеус кутался в перепачканный плащ и кашлял. Издевательски квакали лягушки. Воздух полнился звоном болотного гнуса. Но не тех безобидных комариков, что можно встретить в городе или даже в лесу, а полновесных летучих чудовищ, выросших в самом сердце заповедных топей. Стало совсем темно, а развести огонь было нечем.
Очень сомнительно, что какой-нибудь случайный путник забредет сюда ночью. Так что нет смысла обозначать себя на этот случай, привлекая внимание звуками или огнями. Но все-таки грустить в одиночестве в кромешной тьме не хотелось. Поэтому искусник с помощью посоха засветил маленький огонек – старшего брата светящейся точки, с помощью которой рисовал буквы.
Тяжелые болотные испарения становились все гуще. Сначала Толлеус дышал через тряпку, но скоро она перестала помогать. Тогда он попробовал свернуть тряпку в несколько слоев, но сил у легких не хватало, чтобы вдохнуть через нее воздух. Впрочем, решение нашлось быстро – старик приспособил импровизированный фильтр к своей системе нагнетания воздуха. Маны, конечно, потреблялось больше, зато кузнечные меха, исправно раздуваясь и опадая, погнали в легкие чистый воздух. Толлеус зажмурился от удовольствия, сделав первый вдох. Кашель прошел. Только с трубкой в горле сидеть было крайне неудобно: в конце концов, пользоваться этой штукой предполагалась не несколько минут, а подольше.
Порывшись в своем скарбе, старик нашел медное блюдо и с помощью Искусства перекорежил его. Получилось что-то наподобие маски-забрала, которая плотно закрывала всю нижнюю часть лица. В ней Толлеус предусмотрел отверстие для трубки. Вроде бы удобно, но приходилось подстраивать дыхание под ритм кузнечного меха. Требовалось другое решение, обеспечивающее постоянную подачу воздуха.
В посохе не было плетения, чтобы сотворить подобие ветерка. Как-то давно Толлеус, стоя в искусной лавке, раздумывал о приобретении такого. Но стоило оно дорого, маны потребляло много, результат неубедительный – и он не стал покупать, о чем сейчас несказанно жалел.
Не спалось. Мысли скакали испуганными белками. Чтобы не впасть в панику, старый искусник решил поломать голову над эффективной заменой кузнечного меха. Ветер может сделать любой человек. Сними плащ и тряхни хорошенько – и готово, воздух придет в движение. Или всадник промчится мимо – обдаст порывом, если стоишь рядом. А еще когда воду в котле кипятишь, над ним ветерок появляется, кверху дует. Только он горячий – совсем не подходит.
Вообще погоду, и ветер в том числе, делают боги. А люди этим пользуются в меру своих сил и способностей. Моряки ставят паруса и плавают. Мельники – строят мельницы и получают муку… А вот, кстати говоря, колесо водяной мельницы крутит движущаяся вода. Но и в обратную сторону – можно создать волну, провернув колесо мельницы…
– Может, раскрученный ветряк создаст ветер? – спросил Толлеус невидимого собеседника. Никто не ответил, но старик и не ждал ответа.
Подходящего колеса под руками не было, и искусник пожертвовал еще одной медной миской, доведя ее до формы, напоминающей ветряк. Насадив ее на тонкую палочку, Толлеус с силой ударил по лопасти, заставив бывшую миску крутиться. Пусть не ветер, но небольшой поток воздуха ощутился. Слабовато… Старик скривился. Или же дело в другом? Искусник давно приметил, что лопасти у мельниц стоят не ровно, а под углом. И действительно – после доработки результат значительно улучшился. Дальше была рутина – сделать ветряк поменьше и поаккуратнее, установить его внутрь жилета, где его никто не заденет и он не будет никому мешать, добавить плетение, чтобы ударяло по лопасти. И готово!
Получилось настолько хорошо, что Толлеус причмокнул и решил позднее сделать подобное в жилете насовсем: чтобы больше не кашлять от дыма и не чихать весной, когда цветут сады. И даже мерный шелест несмазанного механизма, перемежаемый стуками и легким звоном лопастей, по которым било плетение, не испортил хорошего настроения старика.
За экспериментами прошла ночь, небо посветлело.
Первые лучи солнца осветили неприглядную картину – лошадь сдохла. Наверное, надышалась болотными газами или просто обессилела и захлебнулась в грязи. Толлеус как-то не привык заботиться о ком-либо, кроме себя, и совсем забыл про лошадь. Даже не распряг. Босиком пробираться по грязи, чтобы сделать это теперь, не хотелось, поэтому бывший тюремщик просто переломил оглобли Искусством.
Ситуация казалась безвыходной. Ясно было одно: если не хочешь разделить судьбу лошади, надо выбираться отсюда. Старик не верил в безвыходные ситуации. Просто нужно хорошенько подумать и этот выход найти.
В конце концов, есть запас манокристаллов. Можно толкать повозку. В данной ситуации не приходится экономить.
– Расточительство! – сам себе доказывал Толлеус, дрожа от жадности. В ответ он лишь печально кивал, доставая сундучок со своим сокровищем.
– А как ты собрался толкать? Она же вон как глубоко увязла! – прищурившись, спросил старик и сам себе резонно возразил: – Значит, сначала нужно ее выдернуть из трясины.
– Ишь ты, какой прыткий! Снизу подлезешь и на горбу поднимешь? – съязвил Толлеус-пессимист.
– На горбу будут поднимать здоровые бестолочи. А я Искусству зря, что ли, сотню лет учился? – возмутился оптимист. – Али забыл свой собственный подъемник, которым столько лет пользовался, чтобы без лестницы подниматься? – назидательно добавил он.
Старик, порывшись в вещах, извлек на свет прихваченный из дома амулет и активировал – под повозкой начал расти защитный пузырь. Она опасно закачалась, с чавканьем освобождаясь из липкого плена.
«Вот сейчас перевернется и вдобавок самого сверху придавит!» – заволновался Толлеус. Однако, точно следуя воле искусника, пузырь вовремя изменил форму. Повозка слегка накренилась назад и аккуратно соскользнула на дорогу. Старик победно усмехнулся, смахнув со лба вдруг выступившие капли пота. «Лучше обратно по проверенной дороге, – здраво рассудил он. – Мало ли какие глубокие ямы могут быть впереди». Другой Толлеус в кои-то веки с ним согласился и добавил: «И хорошо бы навестить того фермера, что посоветовал этот путь, и хорошенько «поблагодарить».