Сбитый с ног паладин начал подниматься, опираясь на свой меч. Дракон развернулся к нему, но тут гном рубанул монстра по крылу. Фирсашодар взревел так, что из стены посыпались мелкие камешки. Он махнул крылом, сметая гнома, который отлетел, выронив секиру и тяжело ударившись всей спиной в стену. Прайд поднялся и, оценив ситуацию, ловко полез на громоздящиеся обломки рухнувшей стены.
– Нахен, наставь меня на путь войны и даруй мне Карающий Молот Гнева! – выкрикнула Тария, увернувшись от кончика хвоста, едва не снесшего ей голову.
Одной рукой жрица сжимала свою сверкающую булаву, а во второй вдруг появился пылающий огнем молот. Тем временем Бронар, на удивление быстро оправившийся от столь сильного удара о стену, вновь подхватил свою секиру и с ревом, лишь немного уступающим драконьему, прыгнул вперед. Удар пришелся в заднюю лапу, заставляя дракона взвиться и вновь переключить внимание на надоедливого гнома. Благословленная Нахеном жрица бросилась в атаку, воспользовавшись тем, что дракон отвлекся. Сверкающая смертоносная булава, с шелестом рассекая воздух, врезалась дракону в бок. Раздался хруст, словно на скованной морозом реке лопнул лед. Алая кровь брызнула тугими струями, подтверждая, что благословение Нахена, наложенное в столичном храме Уфура, не пропало даром.
Лилиан сотворила еще одно заклинание – и облако голубых кристаллов окружило голову Фирсашодара, а в помещении повеяло морозом. Дракон взревел и, взмахнув изрубленными крыльями, тяжело поднялся к самому куполу. Прайд извернулся и с вершины остова стены рубанул длинным мечом, нанося новую широкую рану на крыле гиганта. Дракон шарахнулся в сторону, ударился в стену, но не упал, а выровнялся. Устремившись к рыцарю, он выдохнул долгую струю пламени в зажатого на стене героя. Прайд упал за камни и попытался спастись, накрывшись щитом.
Но такого чуда произойти никак не могло, и пламя яростно накинулось на воина, охватив его со всех сторон. Камни вокруг потрескались и потекли, словно расплавленный воск со свечей. Жар выжег все живое, что могло скрываться в этих камнях.
В живот дракону врезался десяток злобных ледяных шершней, сорвавшихся с кончиков пальцев Лилиан. Особого вреда они дракону не причинили, но раздражения добавили. Дракон развернулся и устремился вниз, к побледневшей от напряжения девушке. Однако едва он снизился, прямо под его брюхо выскочил гном. Бронар, увидев слабое место, изо всех сил ударил секирой по задней лапе, вновь попав в былую рану и разрубив плоть до самой кости. Тария, перехватив огненный молот двумя руками, обрушила удар на тот бок дракона, чешуя которого была проломлена ее булавой. Ответ дракона, несмотря на все раны, оказался убийственно молниеносным – он ударил Бронара лапой, распоров кольчугу, надетую под кожаной курткой, и отбросив гнома в сторону. Тотчас, изогнув шею, Фирсашодар сомкнул огромные челюсти на теле жрицы и мгновенно перекусил ее пополам, словно рыбешку. Из перекушенного тела Тарии брызнули фонтаны крови. Пылающий молот растворился в воздухе, но жрица была еще жива, загребая руками залитые кровью россыпи драгоценностей, словно пыталась подняться на несуществующих ногах, а дракон, не собирающийся второй раз оставлять живучего гнома без внимания, уже устремился к нему.
Бронар успел подняться на ноги и встретил атаку в полной готовности. Челюсти дракона клацнули, схватив пустоту там, где только что стоял гном. Зато Бронар не промахнулся, обрушив жуткий удар прямо на морду врага, оказавшуюся в удобном для него положении. Дракон извернулся и вновь хватанул гнома. И опять промахнулся. А вот гном оказался все так же неотразим – тяжелая секира угодила отточенным лезвием в довольно уязвимое место за костяным гребнем на шее. И, не оставаясь на месте, Бронар кувырнулся, подныривая под брюхо врага, и, вновь оказываясь у задних лап дракона, часто заработал грозным оружием. Фирсашодар ощутил ярость, смешанную с отчаянием: впервые за всю его долгую жизнь он вдруг осознал, что его могут победить. Не просто победить – убить!
Но это новое чувство было не поводом сдаться без борьбы, а настойчивым позывом к яростным и продуманным действиям. Дракон ударил лапой. Ударил чуть медленнее, чем мог бы. Специально, вынуждая гнома увертываться именно в ту сторону, куда ему было нужно. И тотчас, еще не завершив удара лапой, стеганул хвостом. Удар подбросил Бронара в воздух, а дракон, не дав ему даже приземлиться, прыгнул вперед. Гном, поняв, что обречен, попытался извернуться и нанести хотя бы еще один удар. Дракон схватил ненавистного гнома передними лапами и одним мощным рывком разорвал его на части. Кровь Бронара расплескалась вокруг, смешиваясь с кровью других воинов и самого дракона.
– Дедушка, они все мертвы! – закричала Лилиан, видя, как дракон неторопливо разворачивается в их сторону. – Мы проиграли!
– Не все потеряно! Вспомни о руне Кислотного Хаоса! Воспользуйся этим заклинанием! – резко приказал старик. – Не думай о поражении! Ударь не жалея сил! А после я добью это ничтожество сам!
Лигтон все это время с болезненным трепетом следил за схваткой, не ввязываясь в битву. Со своей безопасной позиции он видел, как ослабел Фирсашодар после удара благословенной булавой, которую метнула жрица. Также он видел, как гном изрубил крылья и задние лапы чудовища так, что он с большим трудом поднялся в воздух и не очень твердо стоял на израненных ногах. От него не укрылись раны, нанесенные разящим мечом паладина. Теперь близился его час, и Лигтон с волнением ждал того момента, когда сможет наверняка нанести беспощадный удар.
Лилиан начала чертить в воздухе замысловатый символ. Дракон, ощутив нарастающую опасность, с ревом ринулся к волшебнице, словно забыл о своих ранах. Он был уже на расстоянии одного броска и разинул пасть, но в этот миг руна заклинания вспыхнула, рассыпаясь золотистыми искрами, а прямо в голову несущегося дракона с раскрытых ладоней Лилиан ударил зеленоватый вихрь. Дракон заревел от нестерпимой боли – кислота, в которую превратился вихрь, залила все его огромное тело, разъедая чешую, превращая в растекающуюся слизь мускулы и кости. Глаза дракона выжгло, и он, ослепленный, но не оглушенный, прыгнул вперед. Лилиан даже не успела сдвинуться с места – слишком много душевных сил отобрало у нее последнее заклинание. Дракон рухнул на девушку всем своим огромным весом. Кровь и внутренности волшебницы брызнули из-под израненного брюха чудовища. Дракон замер, прислушиваясь к окружающему. Волшебница погибла, и кислотный вихрь утих, оставив только раны и боль. Безошибочно повернув морду в сторону мага, дракон вдруг рассмеялся.
– Ну что, Лигирканингтон, теперь твоя очередь! – прорычал он, отсмеявшись. – Все твои слуги мертвы. Теперь ты остался один! Здесь только ты и я! И что же ты скажешь теперь? Ты жалок и немощен в этой оболочке!
Шляпа Лигтона слетела, а дыхание дракона растрепало седые волосы мага, но тот не дрогнул и не отступил. Напротив, он решительно вышел из своего безопасного ранее места и пошел по кругу, заставляя дракона разворачиваться и смещаться вслед за собой.
– Это ты жалок, червяк! – ответил старик. – Моя очередь пришла, в этом ты действительно прав! Вот только ты тешишь себя глупой надеждой на несбыточное…
Глаза мага излучали холод, плечи распрямились, морщины разгладились, а черты лица заострились. Он отбросил свой посох в сторону, и теперь в глаза дракону смотрел молодой человек, только что от силы разменявший третий десяток.