Ревность – вот все, что я чувствую.
– Ах ты злодей!..
Несмотря на то что Картье-Брессон обошелся мне в тысячу рублей, я без всякого сожаления запустила им в кота. Он увернулся в самый последний момент и прокричал обиженное «мау!» – ты совсем ополоумела, лапуля! Ведешь себя как конченая невротичка. Попей воды, скушай мойву холодного копчения, а завтра с утра – на прием к психиатру.
Кот прав – мне нужно держать себя в руках и не давать волю воображению: неизвестно, куда оно может меня завести. Картье-Брессона с этой минуты ставим в игнор. А кот… Он всего лишь кот, не больше.
– Не злись, мальчик, в жизни всякое бывает.
Он и слушать меня не стал, вытянул в струнку свой войлочный хвост и гордо удалился из спальни. Я направилась за ним, кроткая и пристыженная.
– А кто купил тебе обновку? – попробовала я подлизаться к Домино, снова устроившегося по соседству с Матиссом. – Кто чешет тебя за ухом? Кто кормит тебя сладко?
«May!» – придумай что-нибудь позабористее, лапуля, за чечевичную похлебку я не продаюсь. А лучше просто извиниться, корона с головы не упадет.
– Хорошо, – тут же заканючила я. – Прости меня, пожалуйста. Больше этого не повторится. Обещаю. И кстати… ты позволишь взглянуть на Матисса?..
Что я собиралась найти в ворохе слипшихся от времени страниц? Завещание, по которому мне причиталось поместье в Суссексе и тысяча акров земли в придачу? Грин-кард, выписанную на мое имя? Приглашение на вечеринку в стиле буги? Редкую почтовую марку (аукционная стоимость – мульон баксов)? Цидулку с печатями, провозглашающую меня наследной принцессой Свазиленда?.. Ничего из этого утлого перечня в Матиссе не обнаружилось. Кроме собственно репродукций, хотя я самым внимательным образом изучила альбом и даже потрясла его – в надежде, что хоть какая-то жизненно важная бумажонка возьмет да выпадет. Дудки!
– Наколол меня, прохвост? – пожурила я кота. – Наколол, а я повелась, как ребенок!..
«May!» – а ты что ожидала? Не будь алчной, лапуля, прими все как есть и помни – манна небесная на тебя не просыплется.
– Знаю, что не просыплется. Не с моим счастьем, дорогой.
…Наученная горьким опытом предыдущей ночи, я, как могла, старалась оттянуть момент отхода ко сну: зачем-то прибралась в ванной, вымыла прихожую, надраила до европейского блеска унитаз и все до единой кастрюли, перегладила залежи белья, ждавшие своего часа с прошлой осени. А когда срубилась – то мне приснился вовсе не кошмар, а самый прекрасный сон в жизни.
С легкой натяжкой его можно было назвать даже эротическим.
При том, что в нем не присутствовало ни одного мужчины. Только тачки. Исключительно.
Они были такими, какими я видела их в жизни, – или почти такими. Разница заключалась лишь в обоюдном влечении, которое мы испытывали друг к другу во сне. Мне хотелось обладать ими, а им – мной. Они проплывали мимо по гладкому, безупречно натянутому полотну автобана: капоты надраены до блеска, фары и стекла чисто вымыты, за рулем никого – но это не мешает им вести себя разумно. Притормаживать, поравнявшись со мной; приветственно гудеть клаксонами; приоткрывать дверцы в ожидании, что я запрыгну в салон.
Каждая из тачек представляет собой образец мужественной сдержанности или сдержанной мужественности – она не липнете непристойным предложением прокатиться с ветерком, не надоедает и не канючит, не впадает в беспричинную ярость, как это сделал бы мужчина, – она ждет моего решения. Терпеливо и смиренно.
Я – королева автобана, вот радость!
Какими будут наши отношения с любой из тачек, зависит только от меня. Флирт без обязательств, пересып с последующим венчанием в церкви Адвентистов Седьмого Дня, пасторальные объятия на лужайке, изматывающий роман в стиле «Девять с половиной недель» – мне хочется не этого. Совсем не этого.
Мне хочется влюбиться по-настоящему.
Как хотелось всегда, но именно теперь все и случится.
Я вижу этот BMW задолго до того, как он сбавляет ход. «Х5» – мужчина (машина) моей мечты! Внедорожник – но не грубый, не забыченный, не «подрочи его, крошка», совсем напротив:
интеллектуал, трепетная душа.
Он нафарширован всякими техническими и электронными примочками, как рождественский гусь, и совсем не кичится этим. Такая скромность – одно из проявлений величия. Дрожа от нетерпения, я вскакиваю в бэху на ходу и занимаю место за рулем. Сладостнее момента я еще не переживала. Неизвестно, кто и кем управляет – то ли я им, то ли он мной; скорее всего, наше проникновение друг в друга взаимно. Как и положено, если речь идет о настоящей любви.
А именно о ней и идет речь – иначе откуда бы возникнуть ощущению, что я знаю его тысячу лет? Это помогает мне свободно ориентироваться в приборной панели и в автоматической коробке передач, мимоходом считывать показания бортового компьютера; это помогает мне увеличивать скорость до почти запредельных двухсот, то сбрасывать ее до щадяще-романтических ста двадцати.
Я счастлива, счастлива, счастлива.
Два солнца– рассветное и закатное, две луны– полная и ущербная – сопутствуют нам, реальность сна это позволяет. В салоне пахнет сильно нагретой кожей – сидений и моей собственной; освежителем, который может посоперничать с любым (даже самым дорогим) одеколоном; металлом и еще чем-то невыразимо прекрасным.
Я не просто счастлива, я изнемогаю от счастья.
Хр-р. хр-ррр. хрум-хрум.хр-ррррр -
звук возникает внезапно, впивается в мозг сверлом от электродрели, он идет извне – со стороны двух солнц, а может быть, двух лун. Проснуться означало бы навсегда отказаться от нагретой кожи, отказаться от только что обретенного счастья. Я ожесточенно сопротивляюсь этому – сколько могу, – но проклятый хр-ррррррррррррррр явно сильнее.
Домино – вот кто меня разбудил, вот кто самым бесцеремонным образом ворвался в автодорожную идиллию.
Электронный будильник застрял на «7:44».
До «7:47», под неустанное хр-ррррррррррр, я переживала несанкционированный подъем из глубин сна: технология подъема нарушена, все признаки кессонной болезни налицо.
Для справки: кессонная болезнь – декомпрессионное заболевание, возникающее после водолазных работ при нарушении правил декомпрессии (постепенного перехода от высокого к нормальному атмосферному давлению). Признаки: боль в суставах и мышцах, головокружение, расстройства речи, помрачение сознания.
Я полна решимости размазать Домино по стенке, выкинуть его нежно-абрикосовую тушку на мороз из-за дурацкого эфемерного сна – это ли не помрачение?
Хр-ррр! хрум-хрум! чпок-чпок! тиу-ууу!..
Если в 7:51 я вылезу из постели и на цыпочках прокрадусь в кабинет – у меня будет шанс застать кота на месте преступления.