– Какой ветреный день! – бормотал рядом с ней Тормод. – Что-то Хресвельг чересчур широко расправил свои крылья. Лучше бы Гудмунду подниматься по реке без такого сильного встречного ветра. Да! Зато мои драконы по такому ветру расскажут мне много занятного. Не пойти ли мне их послушать? Как по-твоему, Береза Серебра?
– Подожди, – попросила Загляда. Ей не хотелось уходить от реки, пока караван Гудмунда еще был виден. – Успеешь.
– Я должен послушать, в какой день лучше справлять свадьбу! – убеждал ее Тормод. – Это очень важно – правильно выбрать день. Иначе твоя жизнь может сложиться не очень-то счастливо. Я знаю, что ты любишь Снэульва, но все же у него не такой нрав, чтобы я был спокоен.
Загляда подумала, что и в этом старый Белый Медведь прав.
– Но ты ведь по-прежнему будешь со мной, – сказала она. – А с тобой я ничего не боюсь.
– Это верно! – горячо одобрил Тормод. – От моего толстого брюха тоже есть польза – ты всегда можешь спрятаться позади меня так, что тебя не найдет ни одна беда на целом свете! У меня ведь нет никого, кроме тебя, Береза Серебра. Не знаю, будет ли от меня вам прок…
Тормод вздохнул и погладил плечо. Рана зажила, но часто болела, и силы в руках старого корабельщика были совсем уже не прежние.
– Правда, у вас будут дети, а детям понадобится нянька, – рассудил он вскоре. – Ха! Этим делом старый Белый Медведь еще не занимался. Но это даже занятно. У меня еще хватит сил делать им игрушки. Ты помнишь, каких замечательных троллей и турсов я делал тебе?
– Как же не помнить? – Загляда обернулась, оторвала, наконец, взгляд от реки и взяла Тормода за руку. – Это будут твои внуки, по всему праву твои. Без тебя ведь их на свете бы не было. Пусть боги слышат – я второго сына, если Макошь даст, твоим именем назову!
Старый корабельщик был польщен, его круглое лицо осветилось. Видно, он уже представил у себя на руках мальчика-тезку А рядом стоит маленький Эйольв, его старший брат. Но лучше бы… Гораздо больше Тормоду нравилось видеть себя с маленькой девочкой на руках, второй Заглядой, которая еще семнадцать лет будет маленькой и не оставит Белого Медведя ради какого-нибудь молодого викинга.
Тормод посмотрел на Загляду с лукавым любопытством.
– А если это будет девочка? Как вы ее назовете? Ну, ты дашь ей одно русское имя в честь твоей матери. А второе, северное имя? По матери Снэульва – Раннвейг?
Загляда покачала головой и улыбнулась.
– Асгерд, – тихо сказала она.
И Тормод вздохнул, мелко закивал головой, стараясь скрыть печаль. Судьба человеческая переменчива, как ветер, как морские волны. Но не зря говорят мудрые люди: зло само покарает себя, а добро само вознаградит тебя. И у него, старого Белого Медведя, есть дочь и будут внуки.
А ветер летел над берегом, играл тысячами отблесков на чешуйчатой спине Волхова. Огромный древний змей полз, извиваясь, меж этих зеленых холмистых берегов тысячу лет назад, когда здесь не было никакого города над речкой Алоде-йоги, да и имени у речки не было. И тысячу лет спустя, должно быть, могучий змей будет ползти своим вековым путем, а от прежнего многолюдства, от прежних радостей и скорбей не останется почти ничего. Время равняет с землей города, но остаются курганы, холмы, река, трава и березы – все те же, живые, не ведающие старости и смерти. И от земли, исхоженной ногами десятков поколений, согретой многовековым пламенем очагов, политой потом и кровью, тысячу лет спустя будет подниматься теплое дыхание памяти. Прав был Отец Ратей, сказавший когда-то:
Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но смерти не ведает
громкая слава деяний достойных. [232] .
1994-1996 гг., Москва
Сюжет данного сочинения основан на историческом факте – нападении норвежского ярла Эйрика сына Хакона, на славянский город Ладогу. В русских источниках об этом не упомянуто, но рассказ о разорении Ладоги имеется в скандинавских сагах, и археология дает подтверждение: раскопки показали, что в конце 90-х годов X века Ладога пережила большой пожар. «Круг Земной» рассказывает об этом так:
Осенью Эйрик ярл вернулся Швецию и оставался там следующую зиму. А весной ярл снарядил свое войско и затем поплыл в Восточные страны. Когда он приплыл во владения Вальдамара конунга, он стал воевать и убивать людей, и жечь жилье всюду, где он проходил, и опустошал страну. Он приплыл к Альдейгьюйборгу и осаждал его, пока не взял город. Там он перебил много народа и разрушил и сжег весь город. После этого он прошел по Гардарике, разоряя страну. В Бандадрапе говорится так:
Прошел мечом землю
Вальдамара, смерти
Врагов обрекая
В побоищах, воин.
Твердо знаю, в Гардах
Повергатель ратей
Альдейгье погибель
Уготовал, стойкий. [233] .
Можно еще добавить, что пережитая трагедия не прошла бесследно и в дальнейшем завоевателям Ладоги уже не так везло. 23 мая 1164 года шведы на пятидесяти пяти кораблях снова явились в Ладогу, но ладожане, отбив первый штурм, сами вышли из крепости и нанесли врагу значительный урон. Через пять дней им на помощь подошли новгородцы под предводительством князя Святослава Ростиславича, и сорок три шведских корабля было захвачено. Более того: в 1187 году удалые новгородцы, наверное, не без помощи ладожан, строивших морские корабли, сами плавали в Швецию и разграбили тогдашнюю столицу Сигтуну, привезли в Новгород городские бронзовые ворота, образец чудесного литья, которые повесили на свой Софийский собор, где они и висят до сих пор.
Кое-что об исторических лицах, участвующих в сюжете. Князя Владимира Святославича представлять не нужно: едва ли о каком-то другом деятеле Древней Руси столько пишут в последнее время как серьезные писатели, так и совсем наоборот. Я хочу коснуться только его старшего сына Вышеслава Владимировича. Данное лицо вовсе не является плодом моего вымысла, хотя истории о нем известно очень мало и сведения эти весьма путаные. Неизвестно даже, кто была его мать: одни списки называют Рогнеду, другие – чехиню. Есть сведения, что эту чехиню звали Малфрида. Правда, чтобы обосновать чисто германское имя у женщины-славянки, ученым приходится выстраивать сложную цепочку: дескать, чешская княжна получила династическое имя по предкам женской линии, среди которых могли быть принцессы соседних немецких государств. Все возможно, но мне представляется более простой и логичной несколько иная картина. Вышеслав был старшим сыном Владимира, поскольку при разделе городов получил Новгород, удел старшего сына. Раз он был старше Изяслава, значит, мать его стала женой Владимира еще до Рогнеды, то есть раньше 980 года (споры о верности летописных дат «Повести временных лет» я оставляю в стороне, потому что нам важен не столько точный год, сколько расстояние между определенными событиями). Известно, что в 977 году Владимир «убоялся» старшего брата Ярополка и «ушел за море к варягам» (В. Н. Татищев) просить помощи, как делали и другие князья в сходной ситуации, и оставался там около трех лет. Помощь ему там дали: в 980 году он возвратился в Новгород «с варяги». А поскольку в те времена государственный союз нередко сопровождался династическим браком, то весьма вероятно, что и юный Владимир заключил подобный брак. 15 или 16-летний юноша, каким он тогда был, считался вполне созревшим для женитьбы. В перечне жен Владимира имеется и некая «варяжка Олава», но женского имени Олава мне не приходилось встречать ни в каких источниках. Видимо, летописец немного напутал и имя, скажем, отца невесты принял за ее собственное. При всем моем уважении к древнерусским летописцам меня не удивляет возможность подобной ошибки. Как известно, события этого периода записывались более века спустя, и случалось летописцам допускать промахи и похуже. Есть ведь источник, где годом рождения Владимира Святославича назван 948-й, и это при том, что тут же указано, что его отец Святослав Игоревич родился в 942 году! Чтобы шестилетний мальчик имел троих сыновей – согласитесь, даже для тех героических времен это немножко слишком!