Благодаря хорошей выучке и снаряжению – у всех бойников имелись и стегачи из кожи и пакли, и щиты с железными умбонами – среди них никто не погиб, но трое оказались ранены, к счастью, не тяжело. Огневцу, сыну Вершининой сестры Молигневы, острая хазарская сабля снесла половину уха, и он теперь страдал, что девушки любить не будут – ему уже на следующий год подходил срок возвращаться в род и жениться, а десятник Хортомил смеялся над его горем: голову ведь могли срубить дураку! Тогда уж точно, кроме Марены, никто не полюбит.

– Правда, смотря какая Марена – от иной я бы не отказался, – добавлял Хортим, бросая взгляд на Лютаву.

К ней, воплощению «молодой Марены» и покровительнице братства бойников, многие из них питали теплые чувства, и Хортомил был одним из самых пылких ее поклонников. Возможно, ради нее он и отказался возвращаться в род, когда пришел срок – ему исполнилось уже года двадцать два или двадцать три, – и принял полное волчье посвящение, чтобы навсегда остаться рядом с Лютавой. Сейчас она сидела возле брата, задумчивая и сосредоточенная.

– Вот что я вам скажу: кроме этих хазар, еще другие есть, следом едут, – говорил Лютомер. – Тот хазарин, мой, говорил. Да где они и сколько их, не сказал, сволочь. Так что я думаю, надо нам в поход собираться.

– У них с собой ничего не было, только дичь кое-какая свежая, – заметил один из четырех десятников, Дедохорт, иначе Дедила. – Значит, где-то есть обоз.

– Недалеко к тому же, – дополнил Бережан, исполнявший в дружине обязанности кравчего. – Если бы от обоза больше чем на день уехали, что-нибудь с собой бы взяли. А у них ни котла, ни припасов, ничего. Видно, думали до ночи к своим вернуться. То есть свои эти недалеко.

– А если недалеко, почему нам никто знать не дает? – воскликнул Невесель.

– Кто нам должен – мы должны всем весть давать, если опасность! – возмутился Снеговей. – А мы не волки, а вороны глухие!

– Погоди себя ругать, – остановил его Гостила. – Если весть не дают, может, опасности особой нет. Не обижают никого, миром идут.

– Или всех перебили до одного, вот и жаловаться некому, – так же мрачно возразил Снеговей.

– Волки бы дали знать.

– Да и я бы услышала, если бы в нашей округе Марена сразу столько жертв получила, – заметила Лютава.

– А что же Богомер? – спросил Дедила.

– С Богомером я перемолвился, – ответил Лютомер. – Годила, правда, кричал, что всех хазар перестрелять надо, в разговоры не вступая, и братец Бороня даже сам уже стрелы точил, да князь торопиться не велел. Хазары – народ сильный. Мало ли что – окажется посольство от кагана, а мы всех перебьем, не спросив!

– Да! – подала голос Лютава. – Я уже подумала. Это князь Святко мог постараться. Нарочно этих людей послал, хотел, чтобы мы с ними передрались. А потом или каган войско пришлет, или сам Святко ему поможет.

– Да Святко сам с ними воюет!

– Как знать, до чего он за лето довоевался? Может, сам теперь хазарскому кагану дань платит и Семьюшку ему в жены отдал.

– Ну, это уж… – пробормотал Зимовец.

– И что теперь – они наших девок хватают прямо с поля, а мы терпи? – возмутился Снеговей. – Да их за это в бараний рог скрутить мало!

У Гореничей была одна девушка, по имени Смеяшка, которой на следующей год придет пора выходить замуж. И образ ее уже второй год подталкивал Снеговея к мысли о том, что и ему в бойниках ходить не весь век. Смеяшка, вместе с другими, была там у реки и благополучно вернулась домой, но из-за нее Снеговей возмущался хазарским разбоем гораздо сильнее, чем мог бы в другом случае.

– Так мы и скрутили! – возразил Лютомер. – Вон, пленных полтора десятка привезли, остальных там же и закопают! Но вот если это еще не все – остальных надо искать. Я с Богоней договорился. Мы будем хазар искать, а он войско собирать, если вдруг что.

– Когда пойдем? – бодро спросил Невесель и отчаянно зевнул.

– А завтра и пойдем. Времени нет, ждать некогда. Чует мое сердце, они уже где-то близко.

– Как же ты их найдешь? – спросила Лютава.

– А по следу. Этот Чугай, Пугай, как его там, ведь от них шел? Вот по обратному следу и найду.

Глава 2

Назавтра Хортогость, один из стариков, наставлявших молодых «волчат», еще в темноте растолкал пару отроков и послал их разводить огонь. В каждой землянке Варги имелась, разумеется, печка, которой обогревались в зимнее время, но летом предпочитали готовить еду на кострище под открытым небом, чтобы не дымить зря в жилых постройках.

Когда небо засерело и бойники стали по одному выбираться из землянок, каша уже булькала в большом котле. Хмурый и встрепанный Зубак помешивал ее ложкой на длиной ручке, а Зимовец, нарубивший дров сколько нужно, безмятежно досыпал на травке, положив голову на те самые дрова.

Из своей землянки вышла Лютава, уже умытая, с теплым шерстяным плащом на одной руке и с деревянной миской – в другой.

– Я так рассуждаю, эти хазары ваши охраняли своих купцов-то, – сказал ей Хортогость, пока она той же ложкой раскладывала кашу по мискам бойников, которые ей по одной подавал Зубак. – Стало быть, далеко от них уехать не могли. Где-нибудь близко их купцы, меньше дня пути. Даже если они и не едут, а сидят кукуют, охрану свою пропащую поджидают, быстро найдете.

– Найдем, конечно, – ответила Лютава. – Куда им деваться-то, дорога по реке одна.

Покончив с едой, старшие из бойников быстро собрались и выступили в поход. Младшие, которые пока оставались на хозяйстве, провожали их завистливыми взглядами: искать хазар гораздо веселее, чем мыть котел и миски!

Еще не достигнув места, где тропка от Варги вливалась в широкую, утоптанную тропу вдоль берега Угры, Лютомер, шедший впереди, вдруг замедлил шаг, насторожился и поднял руку. Побратимы тоже сбавили ход.

– Что там? – шепнула Лютава, но и сама уже разобрала топот копыт, отчетливо слышный в лесу.

Кто-то мчался со стороны Ратиславля. Судя по звуку, всадник был всего один, а значит, большой угрозы представлять не мог, но все насторожились. Все сразу подумали, что это как-то связано со вчерашними событиями. Мелькнула нехорошая мысль – уж не опоздали ли они с поисками? Может, хазары сами нашли Ратиславль?

Топот приблизился, уже виднелось между деревьями белое пятно рубахи сидевшего в седле. Завидев сгрудившихся на узкой тропе бойников и Лютомера впереди, всадник придержал коня и закричал:

– Варга Лютомер! Я к тебе! От князя!

По голосу все узнали Плакуна, одного из княжеских челядинцев.

– Что-то рано ты летишь, паробок! – крикнула Лютава, пробираясь вперед. – Что за спешка? Что там в Ратиславле? Что еще случилось?

– Ничего не случилось! – Плакун спрыгнул с седла, закинул повод за сук и подошел ближе, кланяясь на ходу. – Пока все слава чурам! Князь меня к вам послал. Велел раным-рано, чтоб еще до рассвета, сам приказал!