«Вот же дура! — мысленно обругала она сама себя. — Ведь уже один раз обожглась — с Вольгой, вот так же играла, пока не заигралась себе на горе, роду на позор. Могла бы хоть теперь поумнеть… Дева Ильмера!» Но все ее существо так жаждало найти повод для радости, забыть тоску, отыскать проблеск света в будущем, что она гнала прочь здравые мысли и радовалась нынешнему мгновению — этому теплому вечеру, этим людям вокруг…
Она подняла глаза и встретила взгляд Белотура. Он смотрел на нее пристально, отчасти с намеком, отчасти с сожалением. Он думал о том же самом! И вместе с тем она так ясно вспомнила, с каким страстным порывом он обнял ее там, в Меже, что сердце горячо забилось, и Дивляна поспешно отвернулась.
— Пойду проверю… — неясно буркнул Белотур, обращаясь вроде бы к Велему, но не глядя на него. И отошел так поспешно, будто не хотел, чтобы кто-то видел его лицо.
* * *
В честь примирения Крутовичи пригласили троих воевод на пир и совместное принесение жертв. Женщин не звали, да и Велем заявил, что после всех приключений, пережитых Дивляной в последнее время, ничего такого больше не допустит. Поэтому Дивляна и Ольгица остались с большей частью дружины, которая не поместилась бы в хозяйской обчине и потому на пир не попала. Из настоящих построек в Варяжском логу, где приезжим указали остановиться, имелась только старая покосившаяся баня, предназначенная для проходящих гостей, чтобы те не просились в собственные хозяйские бани. Правда, Ольгица сказала, что, по слухам, прежние поколения Крутовичей выделили для чужих «навью» баню, где раньше проводили обряды угощения нави, полагая, что рядом с мертвыми чужакам самое место. И что само то урочище, что было выделено под постой гостям, раньше служило для угощения мертвых и называлось Навьим логом. Вырвавшись из плена, она с все большей радостью узнавала знакомые места и охотно рассказывала все, что знала.
— Хочешь, на озеро сходим? — предложила Ольгица, когда мужчины ушли. — Там русалка живет.
— Что за русалка?
— Вела — их так по-здешнему называют. Ее зовут Рутава, она хозяйка озера. Красивая, глаз не отвести. Иной раз является людям в виде девы с лебедиными крыльями, а иной раз сидит поутру на камне и волосы чешет. И все девки, кто хочет красивые косы иметь, приходят сюда поутру и тоже косы чешут.
— А мы, если завтра поутру пойдем, увидим ее? — Дивляна загорелась любопытством.
— Да срок прошел, осень уже — она едва ли покажется. Хотя… может быть. Если возьмем гребни и будем волосы чесать, может, она выйдет гребня попросить. Она любит красивые гребни, резные да изукрашенные. Девки, когда хотят жениха поскорее и получше, бросают гребни в озеро и просят Рутаву помочь. Почти всем помогает.
Не зная, как сложатся отношения с местными, Белотур запретил выпускать женщин даже в ближнюю рощу, чтобы поискать грибов от скуки. В навьей бане, разумеется, ночевать никто не собирался. Для Дивляны и Ольгицы поставили шатер, где вместе с ними легли под овчинами и вотолами и Долговица с Кунотой — и теплее, и не так страшно вместе. Дружина, как всегда, устроилась у костров под открытым кебом. По пять человек, сменяя друг друга, несли дозор до утра, поддерживали огонь, чтобы спящие не мерзли. Ночь прошла спокойно, но Дивляна плохо спала, часто просыпалась, прислушиваясь к звукам в лесу, и ей мерещилось, что озерные духи, прозрачные и холодные, ходят неподалеку, привлеченные человеческим теплом. Надо было Велема к себе в шатер зазвать, с сожалением думала она. Брат, сильный, решительный и уверенный, был в ее глазах надежной защитой от любых опасностей.
Отъезд был назначен на раннее утро, но Дивляна и Ольгица поднялись еще раньше, почти в темноте. Они не забыли свой вчерашний замысел: Дивляне отчаянно хотелось попытаться увидеть местную русалку, о которой Ольгица весь вечер рассказывала разные байки. Кунота попросилась с ними, а Долговицу они оставили в шатре на случай, если девушек будут искать.
До озера было недалеко, и, когда в свете раннего утра они втроем вышли на берег, Дивляна ахнула, пораженная красотой спокойной голубеющей воды, в которой отражались утреннее небо и зелень. Берега, сильно изрезанные, состояли из множества маленьких заводей, а в них рос камыш и водяная трава. На спокойной воде лежали зеленые листья, а в них сидели на толстых стеблях ярко-желтые цветы кубышки. Полосы тумана стлались над водой. Да, здесь непременно живет красавица-русалка! Ее красота, ее душа выглядывала из каждого цветка на воде, из каждой мелкой волны. Казалось, стоит чуть пристальнее всмотреться в тающий туман — и увидишь полупрозрачное тело, длинные волосы, с которых вечно струится влага… Вот сейчас покажется голова над поверхностью воды и кувшинки, как ожерелье, лягут на белую грудь хозяйки озера…
— Здесь, видать, местные русалок на Купалу провожают? — шепнула она Ольгице.
— Да. Только не на Купалу, пораньше. Пятерицы за две до нее у нас с велами прощаются. И то купаться здесь боятся люди. Девки еще иногда, а парни — ни за что на свете. Случай был один — парень тут утонул. Была Купала, и парни с девками в роще возле озера гуляли. А один парень увидел Рутаву. У нее вместо рук крылья лебединые, потому ее с простой девкой не спутаешь. Только раньше она, как человека завидит, сразу в воду бросалась, а тут не приметила вовремя, видно, заслушалась, как девки поют. Парень тот и ухватил ее за крыло. Стала она биться, а он не пускает. Потянула она в воду — он и хотел теперь отпустить, а уж не может, крыло его не пускает. Так и утянула в воду, утонул он, и тела не нашли. С тех пор никто из парней и мужиков тут не купается, а то Рутава в воду затянет.
И все же, несмотря на эти рассказы, Дивляна жалела, что срок купаний давно прошел, — от воды этого волшебного озера у девушек должно прибавляться красоты. Все три распустили волосы, достали гребни и принялись расчесываться. У Дивляны гребень был особенно красивый: резной кости, привезенный из далекой земли фризов — подарок Вестмара Лиса. Такого вела Рутава никогда не видела! Как приметит, так непременно выйдет на бережок! Сердце замирало при мысли об этой встрече, и Дивляна думала про себя: отдать гребень, если пожелает? А главное, что попросить в награду за подарок? Счастья в будущей жизни с Аскольдом? Дивляна тяжело вздохнула, медленно проводя фрисландским гребнем по распущенным волосам. Мечтать о том, чтобы каким-то чудом судьба снова свела ее с Вольгой, она не могла — ведь тогда союз ладожан и полян окажется разрушен. Вот и выходит, что мечтать можно только о том, чтобы князь Аскольд оказался побольше похож на Белотура. Пусть он будет не такой красивый — она сама не заметила, с каких это пор стала считать будущего деверя красивым, — но хотя бы таким же прямодушным и дружелюбным. Тогда они поладят. А любовь, говорят, что морковь — полежит да и завянет… хотя она не верила, что ее любовь к Вольге, останься они вместе, могла бы когда-нибудь закончиться.
— Надо позвать, — услышала она обрывок разговора Ольгицы и Куноты, которые уже некоторое время перешептывались у нее за спиной.
— Что? — Дивляна обернулась. Занятая своими мыслями, она почти забыла, зачем сюда пришла.
— Надо позвать ее, — повторила Ольгица. — Все-таки осень уже, она спит подолгу. Может, и не видит, что мы здесь.