Book.

– Да мы разве дурное задумали? – спросил Миловит, который опасался, не разгневаются ли боги на тех, кто в самый главный годовой праздник затеял какие-то темные сомнительные дела.

– Да чего же дурного? Мы ж не смертное убийство какое задумали, сохрани Макошь. Нам бы поговорить с князем Святкой по-хорошему – и все дела.

Оглянувшись, Глядовец заметил позади пеструю ватагу – их нагоняли молодые девки с развевающимися волосами, женщины в красных праздничных кичках, мужики с такими же, как у них, дубовыми венками на головах.

Гой, Купала красен, стань до неба ясен!

Огнецвет искрящий во ночи горящий! —

пели сзади, и угряне, не будь дураки, тут же принялись подпевать:

Папороть-купава опрядись во славу,

Копны жита золотого, котлы пива хмеляного

Для нощи чудесной, для славы небесной!

Какой-то мужик, уже приложившийся, как видно, к «котлам пива хмеляного», одобрительно похлопал Глядовца по спине – может, принял за кого-то из знакомых или просто рад был в этот час всем подряд. И к луговине уже подошли все вместе, дружно распевая и ничем не отличась от многочисленных семейных и родовых ватаг, собиравшихся сюда со всех сторон.

Хитрый Вышень оказался прав – затеряться в толпе и сойти за празднующих не составило никакого труда. Никто на них не обращал особого внимания, не кричал, не узнавал чужаков. Но затеряться мало. Нужно еще найти – и не кого-нибудь, а самого князя Святко или кого-то из его семьи. Правда, в лицо из княжеских сродников Хвалис знал только Доброслава и все надежды возлагал на ушлого и бывалого Вышеня.

Их носило и бросало в толпе, пару раз проворные девичьи руки пытались затянуть Хвалислава и Миловита в хоровод. Осмелевшие парни не возражали бы, но Вышень и Глядовец не пускали – не веселиться же, в самом деле, они сюда пришли. Однако спрашивать о князе даже Вышень не решался – в такие дни дел не решают и с просьбами не обращаются. Если спрошенный в свою очередь спросит: «А вам зачем?», да еще приглядится и узнает чужаков – беды не оберешься. Надо было искать самим.

Оглядываясь в толпе, Вышень вдруг радостно охнул.

– Ждите здесь! – велел он и бросился куда-то к костру.

Там он дернул за рукав какого-то мужика – невысокого, толстого, с красным, как вечернее солнце, потным лицом и бородой соломенного цвета. Завидев его, мужик удивился, но не очень, а скорее обрадовался и полез обниматься. Они стали о чем-то бурно говорить, потом Вышень привел краснорожего к товарищам.

– Вот повезло, так повезло! – приговаривал он. – Вот боги помогли, кого встретил! Смотрите, это Гудлув, варяжский гость, мы с ним вместе к лебедянам ходили!

– Я опять туда собрался, а ты с нами, да? – спрашивал Гудлув. На шее у него висел маленький темный молоточек – варяжский оберег, но по-славянски он говорил довольно хорошо, только слова произносил как-то странно. В руке он держал рог с медовухой и часто к нему прикладывался. – Мы опять идем! Князь Святко идет на хазар, а там будет добыча, будет полон – торговым гостям есть чем поживититься, да?

– Поживиться, – поправил Миловит.

– Да! – Полупьяный варяг тяжело хлопнул парня по плечу горячей потной ладонью. – Ты чего такой хмурый? Я сам толстый, мне тяжело бегать за девкам, а ты что ждешь? Ты молодой, тебе надо бегать быстро, как ветер!

От медовухи варяжский гость стал еще тяжелее – покачнувшись, он грузно осел на землю, чуть не пролив остатки питья из рога.

– Не до девок нам, Гудлув, друг дорогой! – зашептал ему Вышень, присев рядом и вцепившись в толстое плечо. – Нам бы князя Святко найти побыстрее. Дело у нас к нему важное, такое важное, что и до утра ждать нельзя.

– Важное? – Варяг посмотрел на него, делая усилие, чтобы сквозь пьяную муть в голове что-то сообразить. – А ты… Князь Вершина… Угра…

– Не говори! – Вышень поднял ладонь, точно хотел зажать ему рот. – Молчи, друже, ведь погубишь нас! Покажи, где нам тут князя сыскать, а я тебе куниц да соболей за полцены зимой отдам!

– Слово? – При мысли о такой выгодной сделке Гудлув постарался стряхнуть хмель и стал тяжело подниматься. Вышень и Глядовец с двух сторон поддержали его под руки. – Ну, коли так… Ступаем, я покажу, где тут князь…

– Идемте, а не ступаем! – опять поправил дотошный Миловит.

Хвалислав не замечал таких мелочей – вот-вот он увидит человека, который определит его судьбу. Или погубит, или станет больше, чем родной отец. Ибо князь Вершина дал ему только жизнь, которую он, Хвалислав, должен был провести на положении вечного отрока, а Святомер оковский мог дать власть, славу, честь и богатство.

Ближе к опушке горело еше несколько костров, а между ними сидели на земле, на заранее принесенных бревнах и просто на охапках травы старейшины родов – старики и зрелые мужчины, все в праздничных цветных рубахах. Женщины разносили им угощение на широких деревянных блюдах, наливали меда и пива в рога, кому в глиняные, а кому и в серебряные чаши. На самом светлом месте между двух костров на резной скамеечке устроился гусляр – довольно молодой мужчина, наряженный в заморские дорогие шелка и сиявший, как ирийская птица. Старейшины слушали, как он поет, но то один, то другой украдкой косил глазом на девичьи хороводы неподалеку.

Здесь же был и князь Святко со старшим сыном, который считал, что время бегать с молодежью для него, мужа и отца, давно миновало.

– Вон она, княжь, – сказал Гудлув, выведя Ратиславичей к костру. – Видаешь его?

– Окажи еще услугу – позови его ко мне, – попросил Вышень. – Скажи, новости важные. Да только пусть в сторонку отойдет. Пусть хоть сына с собой берет, хоть людей, только немного!

Покачав головой, Гудлув все же послушался и направился к тому месту, где сидел князь, тяжело ступая и слегка покачиваясь. На ходу он спотыкался о чьи-то ноги, задевал сидящих, его толкали в ответ, беззлобно поругивали – ну, набрался человек на праздники, оно дело понятное, ну так ложись под кусток и спи, раз на ногах не стоишь! Чего колобродить?

Добравшись до князя, варяг наклонился и стал что-то говорить. Угряне в тревоге наблюдали за ними из темноты. Сначала князь Святко слушал Гудлува с удивлением, не понимая, чего тот хочет. Потом он вдруг переменился в лице – понял суть, и взгляд его устремился в ту сторону, куда показывала неверная рука полупьяного толстяка. Едва ли он что-то увидел в темноте, но Вышень выступил вперед, ближе к свету костров, и почтительно поклонился. К трусам охотника за хазарским серебром никак нельзя было отнести.

Князь Святко поднялся, сделал знак окружающим сидеть и пошел вслед за варягом.

– Здравствуй, князь Святомер! – Теперь уже Хвалислав поклонился первым. Настал час, и ему больше нельзя прятаться за спинами старших и мудрых. – Не прогневайся, что незван к тебе явился, от веселья оторвал. Да дело у нас такое, что до утра терпеть не может.